Упреждающий удар

Старцев был не один. Перед ним сидел Вовка Довгарь. «Значит, старые дела», — вздохнул я и произнес:

— Здравствуй, Вова.

Довгарь вздрогнул. Вообще он выглядел как школьница, которая впервые пришла на прием к женскому врачу: ноги сдвинуты, ладошки засунуты между коленок. При моем появлении Вовка напрягся, но на приветствие не ответил.

— Ага, старые знакомые! — улыбнулся следователь Старцев. — Проходите, Павел Альгер-дович.

Вдоль стены стояли несколько стульев. Я выбрал один и сел.

— А скажите, — начал я, посматривая то на Вовку, то на следователя, но Старцев остановил меня:

— Пока помолчите.

Присутствие Довгаря пугало меня. Ничего хорошего в этом не было: что Довгарь мог хорошего сказать про меня или про Деда?

За окном шумели машины. В кабинете царила тишина. Наконец, следователь начал:

— Я пригласил вас, господа, для очной ставки.

Я зашелся в кашле. Старцев поднял на меня глаза:

— Очная ставка, или одновременный допрос двух свидетелей, производится с целью выяснения некоторых деталей, интересующих следствие, — монотонно перечислил он и замолк. Потом поерзал, собираясь с мыслями и обратился к Довгарю: — Владимир Иванович, повторите ваши показания.

Довгарь встрепенулся.

— В тот день я курил на лестнице, — заговорил он, запинаясь. — Де… Гражданин Деденко попросил меня спуститься на первый этаж.

Я тотчас вспомнил, как Дед отправил Вовку вниз. Вовка стыдливо умалчивал об истинной причине — о том, что он вприпрыжку побежал выбрасывать бычок!

— Исполнив просьбу начальника… я… вернулся к нему, — продолжал тем временем Довгарь.

— В кабинет?

— Да, — Вовка вздохнул.

— Вы зашли доложить, что просьба выполнена? — уточнил Старцев.

— Да, да, — закивал Довгарь.

Я заерзал. То, что происходило вокруг меня, нравилось мне все меньше и меньше. Откровенно говоря, оно мне вовсе никак не нравилось. У Старцева и Довгаря был такой вид, словно они о чем-то договорились еще до моего появления. Я не мог понять о чем.

Следователь произнес:

— Что вы увидели на столе?

— Перед гражданином Деденко лежал чемодан темно-красного цвета, — ответил Довгарь.

«Вот она, цель комедии! — подумал я. — Ай да Вовка! Гнусный предатель!»

— Чемодан? — спросил следователь.

— Ну… кейс, — уточнил Вовка.

— Он был открыт или закрыт?

— Открыт, — сказал Довгарь.

— Что было внутри?

— И в нем были… — Вовка облизнул сухие губы. — Там были большие деньги.

Мне все труднее и труднее было сдерживать ярость. Никак не мог я предположить, что Дед допустит такую оплошность и Довгарь увидит деньги!

Но, с другой стороны, Дед, возможно, и не предполагал, что Вовка будет об увиденном рассказывать в кабинете следователя МУБОП!

— Какая сумма была в дипломате? — спросил Старцев.

Я мысленно представил себе бобины магнитофона, которые крутятся на малой скорости (я не сомневался, что такой магнитофон существует). Эти бобины все-все записывают. Интересно, останется ли на бобинах мое дыхание, которое участилось после последнего вопроса?

— Дипломат был полон, — сказал Вовка.

Старцев обернулся ко мне:

— Вы подтверждаете?

— А? — Я встрепенулся.

Старцев сверлил меня взглядом. Отеческим этот взгляд назвать было нельзя.

И вдруг до меня дошло. Это же спектакль, специально устроенный для меня спектакль! Вовка сказал, что он зашел в кабинет Деда, чтобы доложить о выброшенном окурке?! Так этот же случай был задолго до моего разговора с Дедом о деньгах. После того, как он получил нагоняй от Деда и сломя голову бросился вниз, чтобы выбросить бычок, прошло не менее месяца. Да и не заходил он в кабинет, когда Дед вручал мне кейс, не заходил! Значит, они — Старцев и Довгарь договорились между собой, чтобы расколоть меня?! Хрен вам, господа, ничего у вас не выйдет! Стоп, а кейс? Вовка же правильно называет его приметы. Хотя, что приметы — он просто мог видеть меня в коридоре, когда я вышел из кабинета Деда с этим кейсом. Все ясно — провокация!

— Я к вам обращаюсь! — повторил следователь. — Вы подтверждаете?

— Что мне подтверждать? — Я пожал плечами. — Ничего я не видел. Меня не было. Я работал у себя.

— Хорошо, — сказал Старцев и кивнул Довга-рю: — Что было дальше?

— Гражданин Деденко при моем появлении захлопнул кейс, — ответил Довгарь. — Поспешно. Очень поспешно. И убрал со стола.

— Куда убрал?

— По… поставил на пол.

— Какой страны была валюта? — спросил следователь.

— Американские доллары, — пробормотал чуть ли не со слезами Вовка.

Старцев сделал паузу, что-то помечая у себя в бумагах, а потом снова заговорил:

— Хотя бы приблизительно назовите сумму.

— Не знаю, — Вовка пожал плечами.

— Сколько, по вашим наблюдениям? — обратился следователь ко мне.

И снова мне стоило большого труда выдержать этот взгляд. Вот тебе и учитель математики! Я пролепетал еле слышно:

— Я… не знаю.

— Правда?

— Честное слово.

Вздохнул следователь. Вздохнул и я. Только в сто раз менее глубоко, чем Старцев.

— Что было потом? — спросил он у Вовки.

— Ничего, — Вовка пожал плечами. — Я вышел и больше не видел этот кейс.

И тут я расправил плечи. Я почувствовал крайнюю степень неприязни к Вовочке. Он мелко мстил Деду за случай с сигаретой — вот как это называлось!