Упреждающий удар

На шоссе мы выехали уже с российской стороны. Если верить километровым отметкам, то до Москвы оставалось триста восемьдесят с хвостиком километров. Я сверился по карте. Точно, территория была российская.

— Поздравляю с прибытием на родину, — мрачно сказал я. — Вернулись домой блудные дети.

Надя поморщилась в ответ:

— Возвращаться следует с повинной головой, а мы вернулись внаглую!

Через несколько километров мы увидели двухэтажное здание из силикатного кирпича, красиво обсаженное березками. Здесь можно было поесть — над входом висела вывеска: «Ресторан «Русская быль». Я свернул на стоянку и затормозил рядом с огромным рефрижератором.

— Смотри ты, изделия одной фирмы, — сказал я, увидев марку на капоте. — Тоже «мерседес»-. Фура!

— А не скажешь, — ответила Надя.

— Как-то я был здесь с отцом, — сказал я. — В те времена здесь все было уставлено МАЗами и КамАЗами дальнобойщиков.

Мы вышли с Надей из машины. К ресторану вела дорожка, выложенная квадратными бетонными плитами. Швы между плитами поросли травой.

— Что вы здесь делали? — спросила Надя.

— Если честно, здесь недалеко река Березина. Мы приезжали удить рыбу, потому я знаю все реки в округе.

— Река Днепр, — сказала Надя, — и река Березина. Сколько тебе тогда было?

— Пятнадцать лет.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Над стеклянной дверью висела потухшая табличка, составленная из тонких неоновых трубок. Скобы прихватывали к струганой доске надпись Ресторан». Я толкнул дверь, пропуская Надю вперед.

«Ресторан» оказался в дневное время обычной столовой.

— Итак, мы снова дома, — подвел я итог.

— Ничего, — сказала Надежда. — Мы не гордые. В конце концов, я недавно была студенткой.

Я вспомнил, как мне пришлось поступить с Надиными преподавателями и вообще с Надиной Академией Управления. Несколько ценных подарков — ректору, декану, — и Надя получила бессрочным академический отпуск.

— Обычно такой отпуск оформляется по уходу за ребенком, — сказала дамочка, которая оформляла нам требуемые документы. — Так что вы уж не подведите меня, молодые люди.

Я угодливо хихикал. Сердце мое было спокойно, на столе у дамочки стояла бутылка дорогого шампанского и лежала большая коробка конфет.

Мы остановились возле меню.

— Шик закончился, — кивнула Надя, снимая черные очки и засовывая их дужкой за ворот футболки. — Это я понимаю. Мы пересекли границу России, пора привыкать.

Я рассказал ей о супе, который непременно ел каждый дальнобойщик. Этот суп включал в себя кусочек сала, которое в здешних местах называлось «ёлким».

— А что такое «ёлкое сало»?

— На словах не расскажешь, — ответил я. — Это надо попробовать. Мой отец из этих мест, так у них называли в деревне старое сало. Тронутое временем. Уж не знаю, где его теперь найти. Оно непременно плавало в супе дальнобойщиков. Обычно его оставляли на дне тарелки, но отец брал его в рот и, глядя на меня, начинал без хлеба жевать.

Я ожидал, что Надя фыркнет, но она не знала, как это противно — жевать ёлкое сало. Она не произнесла ни звука. Нам пришлось обойтись без сала, зато мы взяли два салата из местной капусты, два украинских борща и два антрекота, похожие на кленовые листья. На третье был кисель с крошками крахмала, плавающими в стакане.

— Помнишь компот из сухофруктов? — спросила Надя.

— Хватит воспоминаний, — попросил я. — Они вызывает жуткую ностальгию по пионерским лагерям.

По старой студенческой привычке мы не снимали тарелки с подносов. Стол выбрали неудачный, он покачивался на трех ногах — четвертая нога была слишком короткая. Вокруг нас летали мухи. От стола пахло гнилью.

— Вот прекрасно! — сказала Надя. — Запахи Родины!

Отобедав, мы спустились на первый этаж. Надя отправилась в туалет. Я, слоняясь по пустому вестибюлю, заметил под лестницей в труднодоступном месте междугородный телефон-автомат.

От нечего делать я остановился и долго рассматривал этот железный ящик, висящий на стене. Даже снял трубку и послушал гудок.

Вернулась Надя. Она восхитилась и тут же захотела куда-нибудь позвонить.

— Куда мы отсюда позвоним? — спросил я.

— Все равно куда! Главное, отсюда! А жетоны, наверное, можно купить наверху, в кассе.

Через пару минут я вернулся. В моем кармане лежали два жетона. Я действительно купил их в кассе.

Собственно, я не знал, куда звонить, но Надя вручила мне один жетон:

— Давай, ты первый!

От нечего делать набрал номер Деда. Просто так набрал, не знаю зачем. На третьем или четвертом гудке трубку сняли:

— Алло! — произнес голос Славика.

Торопливо я повесил трубку.

— Что такое? — спросила Надя, заметив, очевидно, как изменилось мое лицо.

Я стоял, нахмурившись. Я чувствовал, как во мне все оборвалось — все, что могло оборваться.

Да, совершенно верно, я позвонил в квартиру Деда, но я меньше всего ожидал, что кто-то поднимет трубку. Трубку подняли — раз, мне ответил Славик — два, и самое главное — за словами Славика, где-то в глубине квартиры, я услышал голос, скорее всего, это был голос Деда.

Хорошо знакомый мне голос.

* * *