Упреждение

Такого ожесточенного противостояния мы от наших младших братьев, конечно, не ждали. Я даже не знаю, кто из украинцев смотрел теперь наши наспех сделанные пропагандистские передачи и выпуски теленовостей и смотрел ли их вообще хоть кто-нибудь, кроме Политуправления нашей армии. Да и там, по-моему, их смотрели только первые две недели, а потом перестали, и мы забивали эфир старыми фильмами – «Весна на Заречной улице», «Три тополя на Плющихе», «Зимний вечер в Гаграх» и т. п., религиозными сюжетами в честь православных праздников и повторами передач «Голос» и «Ледниковый период». Я написал «мы», но это «мы» нельзя понимать буквально, как определение полноценной и действенной телевизионной редакции. Во-первых, среди бывших профессиональных работников украинского телевидения почти не нашлось коллаборационистов, а (во-вторых) тех, кто сам приходил наниматься, я на работу не брал, боясь скрытого саботажа и/или откровенного вредительства. Поэтому я укомплектовал редакцию двумя чудом выжившими в Киеве русскими писательницами и тремя ВГИКовцами – украинцами московского разлива, отозванными из воинских частей с помощью генерала Леонтьева. ВГИКовцы оказались недоучившимися студентами, то есть призванными в армию из творческих мастерских Владимира Хотиненко, Сергея Соловьева и Вадима Абдрашитова. Пользуясь нашим полным вечерним бездельем (в результате нескольких партизанских терактов в Киеве был введен комендантский час, и после восьми вечера теперь не работали ни рестораны, ни кинотеатры), я вспомнил о заказе генерала Сафонова и решил из нашей и украинской кинохроник смонтировать фильм под названием «Упреждение 2024». Благо, теперь в моем распоряжении был весь богатейший архив телекомпании «1+1» – то есть огромный массив кинохроники, снятый украинскими киношниками в 3D-формате. И плюс к этому я мог заказать в Москве любую кинохронику, снятую нашими фронтовыми операторами.

ВГИКовцы мою идею восприняли на «ура», хотя для них я, конечно, сократил название будущего фильма до числа «2024» и не сказал, для кого мы делаем эту картину. Но их это и не интересовало, для них работа не над пропагандистской, как они говорили, «заляпухой», а над «настоящим» фильмом была просто даром божьим и спасением от тупого вечернего безделья и пьянства. А через несколько дней, узнав, чем мы занимаемся по вечерам, к нам присоединилась одна из писательниц, восьмидесятилетняя Валентина Ивановна Егорова – оказалось, что она тоже ВГИКовка, закончила сценарный факультет аж в 1965 году!

Короче говоря, теперь, круглосуточно находясь в здании телекомпании «1+1» на улице Фрунзе, 23, рядом с опустевшим торговым центром «Шекавицкий», мы днем лепили вечернюю развлекательную программу из шоу типа «Один в один» и какого-нибудь старого безобидного фильма («Только без партизан, бандитов и вообще без всякого насилия!» – приказал генерал Леонтьев), а вечером расходились по пустым редакционным кабинетам, заправляли в свои компьютеры DVD с кинохроникой, просматривали ее на студийных 3D-экранах и копировали те куски, которые нам казались подходящими для нашего будущего фильма. А часа через три сходились в моем кабинете и за чашкой трофейного кофе (в России из-за санкций, которые еще в 2019-м перешли в полную экономическую блокаду, кофе исчез уже пять лет назад) показывали друг другу свой улов и обсуждали, как он ляжет в будущий фильм.

Я не знаю, как великий Роман Кармен монтировал свои фильмы «Испания», «Великая Отечественная», «Пылающий континент» и другие и как Михаил Ромм монтировал свой шедевр «Обыкновенный фашизм», но уже в конце первой недели этих просмотров у меня даже во сне голова лопалась от взрывов, бомбежек, пожаров, танковых атак, крови и бесконечных трупов, снятых до ужаса крупно беспощадными цифровыми камерами. Особенно меня донимали злорадные сюжеты украинских телеканалов об экономическом кризисе в России, дефиците продуктов, карточной системе, ночных очередях за хлебом и национальных конфликтах на Кавказе, в Татарстане, Башкирии и даже в Якутии. Однажды, чтобы хоть как-то избавиться от гнетущего давления этих сюжетов, я отправился в Киево-Печерскую лавру. Великая церковь Успения Пресвятой Богородицы была закрыта, но в Крестовоздвиженском храме я обнаружил большое количество наших солдат и офицеров. Поскольку украинские священники отказались нам служить, службу вел наш армейский капеллан – иеромонах Петр, и военнослужащие, стоя у алтаря на утренней божественной литургии, молились, повторяя за капелланом слова молитвы. Я присоединился к ним, отстоял всю службу, а затем справа, на стене рядом с иконой Серафима Саровского увидел икону Николая Чудотворца. Я подошел к Нему и стал молиться о чуде, просить Его помочь мне найти сына.

И что же?