Упрямец Керабан

Господин Керабан и его спутники оставили арбу и лошадей в конюшне и вошли в караван-сарай. Сопровождавший их и не жалевший любезностей метр Кидрос зажег в углу фонарь. Двор слабо осветился.

— Да, господин, — повторял Кидрос, кланяясь, — входите! Входите, пожалуйста! Да, это и есть караван-сарай Рисара.

— И мы находимся только в двух лье от Трапезунда? — спросил господин Керабан.

— В двух лье, всего-навсего.

— Хорошо! Пусть позаботятся о наших лошадях. Они понадобятся нам завтра на рассвете.

Затем негоциант повернулся к Ахмету. Тот подвел Амазию к скамье, на которую она села вместе с Неджеб.

— Ну вот, — благодушно сказал дядя. — С тех пор как мой племянник встретил эту малышку, он занят только ею, а все дорожные хлопоты на мне.

— Это естественно, господин Керабан. Зачем тогда нужны дяди? — ответила Неджеб.

— Не стоит на меня сердиться за это, — сказал улыбаясь Ахмет.

— И на меня, — добавила Амазия.

— О, я ни на кого не сержусь, даже на ван Миттена, который заимел непростительную мысль покинуть меня по дороге.

— Не будем больше об этом говорить, — предложил ван Миттен, — ни сейчас, ни когда-либо еще.

— Клянусь Мухаммадом, — воскликнул господин Керабан, — почему бы и не поговорить? Небольшой спор об этом или о чем-нибудь еще взбодрил бы вам кровь.

— Мне кажется, дядюшка, — заметил Ахмет, — что вы решили больше не спорить.

— Верно! Ты прав, племянник. И если когда-либо меня поймают на этом, даже если я буду прав…

— Посмотрим, — пробормотала Неджеб.

— К тому же, — сказал ван Миттен, — самое лучшее сейчас — хорошенько поспать несколько часов.

— Если, конечно, здесь можно спать, — проворчал Бруно, бывший как всегда в неважном настроении.

— У вас есть комнаты, чтобы переночевать? — спросил Керабан у метра Кидроса.

— Да, господин, — ответил тот. — И столько, сколько вам нужно.

— Хорошо! Очень хорошо! — воскликнул Керабан. — Завтра мы будем в Трапезунде, а затем, дней через десять, — и в Скутари… где у нас будет хороший обед… Обед, на который я вас пригласил, ван Миттен.

— Да, друг Керабан, вы должны нам этот обед.

— Обед… в Скутари? — прошептал Бруно на ухо хозяину. — Да, если мы вообще туда доберемся.

— Ну же, Бруно, — ответил ван Миттен, — немного храбрости, какого черта! Уж хотя бы во имя чести нашей Голландии!

— Да, я сейчас сам похож на Голландию! — ответил Бруно, ощупывая себя под слишком широкой одеждой. — Как и от нее, от меня одна тень осталась.

В это время Скарпант, стоя в отдалении, слушал все эти разговоры и выжидал подходящего момента для вмешательства.

— Итак, — спросил Керабан, — какую комнату вы предлагаете этим девушкам?

— Вот эту, — ответил метр Кидрос, указывая на дверь в стене слева.

— Тогда спокойной ночи, моя маленькая Амазия, — сказал Керабан. — И пусть Аллах пошлет тебе приятные сны.

— Как и вам, дядя, — ответила девушка. — До завтра, дорогой Ахмет.

— До завтра, милая Амазия, — улыбнулся молодой человек, обняв ее.

Обе девушки прошли через указанную им дверь, любезно распахнутую Кидросом.

— А где будут спать эти бравые парни? — спросил Керабан, указывая на Бруно и Низиба.

— В наружной комнате, в которую я их сейчас провожу, — ответил метр Кидрос.

И, направляясь к двери в глубине двора, он сделал Низибу и Бруно знак следовать за ним. Они, изнуренный долгой дневной ездой, охотно повиновались, пожелав спокойной ночи хозяевам.

— За дело! Сейчас или никогда! — сказал себе Скарпант.

В ожидании Кидроса господин Керабан, ван Миттен и Ахмет прогуливались во дворе караван-сарая. Дядюшка находился в отличном настроении. Все шло в соответствии с его желаниями, и в назначенный срок они должны были приехать на берега Босфора. Керабан уже заранее радовался, представляя, какие физиономии будут у оттоманских служак, когда они увидят его прибытие. Ахмету же возвращение в Скутари виделось столь желанным празднованием его свадьбы. Ну а для ван Миттена возвращение… было всего только возвращением.

— Ну что там? Нас забыли? А наши комнаты? — спросил господин Керабан.

Обернувшись, он заметил Скарпанта, медленно подходившего к нему.

— Вы спрашиваете о комнате, предназначенной господину Керабану и его спутникам? — сказал тот, кланяясь, как если бы он был одним из служащих каран-сарая.

— Да!

— Сюда пожалуйте.

И Скарпант указал на дверь справа. Коридор за ней вел прямехонько в покои курдской путешественницы, которую сторожил господин Янар.

— Пойдемте, друзья, пойдемте! — сказал Керабан, не подозревающий о ловушке.

Все трое вошли в коридор. Но еще до того, как они успели закрыть дверь, разразилась буря женских криков, к которым примешивался и мужской голос.

Не понимая, что происходит, господин Керабан, ван Миттен и Ахмет выскочили обратно во двор караван-сарая.

Со всех сторон пораскрывались двери, и из них стали появляться путешественники. На шум прибежали и Амазия с Неджеб, а затем и Бруно с Низибом. В полумраке просматривался силуэт свирепого Янара. Наконец из коридора, в который так неосторожно проникли господин Керабан и его спутники, выбежала женщина.

— Воры! Грабеж! Убийство! — вопила она.