Упрямое счастье, или Воспитание маленького дракона

Ещё пяток аккордов, несколько глубоких вдохов, и меня действительно отпускает. Я даже улыбку из себя выдавливаю — мысленную, но всё-таки.

Нет, мне в самом деле становится легче. И сердце теперь стучит ровнее. К моменту, когда Дантос возвращает шатенку туда, где взял, и подходит к нам, дракон уже готов не только улыбаться, но даже мечтать о пироженках.

Правда длится это спокойствие недолго. Ровно до следующего танца, который случается… ну почти сразу. Теперь Дантос какую-то блондинку приглашает. Обнимает и начинает кружить.

Я сознания уже не теряю, да и с плотностью воздуха всё в порядке, но… очень хочется закрыть глаза и не видеть. Просто зрелище, как бы там ни было, неприятное.

Впрочем… третий танец ещё неприятней. А на четвёртом маленького дракона начинает мутить. Я по-прежнему помню о своих решениях, и намерения мои всё так же крепки, но, клянусь, мне действительно тошно. И я ничегошеньки не могу с этой своей реакцией поделать.

Настроение? Оно умерло и воскресать не желает. Доводы рассудка ему неинтересны, уговоры и обещания отомстить одному бессовестному герцогу — тоже.

Настроению плевать. На всё. Включая Дантоса и даже меня.

В миг, когда осознаю эту странную истину, прихожу к выводу — всё, хуже уже не будет. Но… через несколько минут герцог Кернский выводит в центр зала кукольную красавицу Виолетту, и в драконьей душе что-то обрывается. Там, в груди, становится так пусто, что хочется вскинуть морду и завыть.

Только я девочка культурная и звериных повадок себе не позволяю. Вместо этого инстинктивно поворачиваю голову, чтобы взглянуть на замершего рядом Вернона. Я надеюсь найти поддержку, а вместо этого…

— Что, допрыгалась? — бесцветно спрашивает маг.

Ужас ситуации заключается в том, что он прав. А самое паршивое — мне не хватит ни драконьего оптимизма, ни наглости, ни чего-то ещё, чтобы с этой истиной поспорить.

Я действительно допрыгалась. Доигралась.

Сердце уже не сбоит, и с дыханием всё прекрасно. Мир не пытается утратить краски и слиться в единое пятно. Но от этого не легче, даже наоборот — я воспринимаю реальность слишком ясно. И это… невыносимо.

Не в силах терпеть пытку, я поднимаюсь на лапы, разворачиваюсь и устремляюсь к выходу.

Не бегу — бежать не хочется. Просто иду.

Под музыку. Мимо нарядных гостей и вышколенных лакеев. Туда, где не слышно звуков праздника. Туда, где можно побыть в одиночестве и успокоиться. Попробовать пережить эту жуткую ситуацию, эту невероятную пустоту.

Я шла неторопливо, размеренно, не оглядываясь. Там, за спиной, грохотал праздник, но меня веселье не задевало. Я прекрасно понимала, как сильно напортачила, но ни желания, ни сил исправлять содеянное, не было. Только не сейчас.

Устало, но без передышек, преодолела длиннющую лестницу. Прошла мимо выставленного по случаю большого наплыва гостей караула и оказалась в нужном коридоре. Миновала дверь в комнаты Дантоса, и вот тут, прямо возле покоев «кузины», столкнулась с небольшой неприятностью.

Просто из предназначенных мне комнат Полли вышла. В том же накрахмаленном переднике, и новеньком платье…

Увидав дракона, горничная удивилась и застыла. А когда сообразила в каком я настроении, сделала большие глаза и выдохнула:

— Леди Астрид…

В голосе прозвучало сочувствие, причём настолько искреннее, что я инстинктивно сжалась и отступила. Просто сочувствие — последнее, что мне сейчас нужно. Я… у меня… мне… хочется побыть одной, понимаешь?

Служанка не понимала. Стояла, перегородив вход, и глазами хлопала.

Желая вывести Полли из ступора, я шагнула вперёд и подставила шею, предлагая снять с меня замечательный бант, который она же и повязала.

Намёк истолковали верно. Вздрогнув, горничная тоже шаг навстречу сделала. Опустилась на корточки, отвязала ленту, а минутой позже, когда с бантом было покончено, сообразила открыть для маленького дракона дверь.

— Спасибо, — вежливо сказала я. А просочившись в гостиную, остановилась и развернулась, давая понять, что теперь дверь следует закрыть и удалиться.

Служанка кивнула и подчинилась. Правда, лишь частично. В смысле, дверь действительно закрылась, но сама Полли никуда не ушла. Осталась стоять в коридоре.

Сил бодаться с непонятливой горничной не было, а страх разоблачения давно иссяк. В итоге, подождав с минуту, я плюнула на риск и отправилась в ванную.

Проходя через спальню, грустно мазнула взглядом по вывешенному на манекен платью и мимолётно порадовалась танцующему в камне пламени. Теперь понятно зачем Полли сюда приходила — она поправляла угли и подкладывала дрова. Что ж, тем лучше. Ведь люди, в отличие от драконов, имеют свойство мёрзнуть.

Оказавшись в ванной, я прикрыла дверь, но подниматься на лапы, чтобы повернуть ручку замка, не стала. Просто отошла на несколько шагов и зажмурилась, призывая родовую магию.

Боль… Она была совершенно обычной, столь же изматывающей, как и всегда. Но я перенесла трансформацию спокойно — в сравнении с пустотой, воцарившейся в моей душе, эта боль была пылью.