Упрямцы

А ещё Ирка умела нравиться. Нравилась Ирка случайно, без разбору и всем. Ирку любили дети. И их папы. И даже жены их пап. Обожали мелкие гады, живущие в Иркином террариуме, и гады покрупнее – собаки-людоеды, коты-социопаты, злобные соседки и госслужащие, вяжущие по вечерам носочки внукам из трофейных мотков человеческих нервов. Не старалась. Ничего для этого не делала. Просто жила. Из неё получился бы неплохой агент, работающий под прикрытием – резидент Ирка. Самые секретные секреты ей бы просто приносили, перевязанные бантиком, и умоляли принять в дар. За улыбку.

Клавдюшкин пал жертвой этой Иркиной особенности. Он не знал, что именно его скосило – голос, запах или интеллигентные веснушки, но выкинуть Ирку из головы не получалось. Особенно сложно было приступить к забыванию Ирки, когда её папа, болтая ногой в Клавдюшкинском тапке (или Клавдюшкинской тапке?), сидел напротив и молча рассматривал Клавдюшкина. Очень пристально. Клавдюшкин, придавленный взглядом, нервничал. Чувствовал себя мошенником, пойманным с поличным. Студентом-двоечником на сессии. Самозванцем. Григорий Петрович увеличивал интенсивность рассматривания. Клавдюшкин краснел, потел, страдал и нервничал сильнее (в науке это называется положительная обратная связь).

Григорий Петрович развлекался.

Он уже проинспектировал жилище Клавдюшкина на наличие книг. Обнаружил несколько стеллажей, плотно набитых научной, исторической, классической литературой. И фантастикой, немножко. Книги были читаные, растрепанные, они пестрили закладками и заметками на полях. Григорий брал книги с полки наугад. Гонял Клавдюшкина по прочитанному. Услышанным удовлетворился. Теперь сидел и играл в гляделки – проверял крепость нервной системы оппонента. Клавдюшкин недоумевал, почему этот малознакомый человек позволяет себе его, Клавдюшкина, рассматривать. А главное – в каком качестве. Гадал, почему он, Клавдюшкин, позволяет с собой так поступать. Почему для него это важно. Ответа не нашёл. Решил, это судьба. Против судьбы не попрешь.

Иркин папа домой не спешил. Исследовал новую территорию и её фауну. Осматривался. Клавдюшкину на секунду даже показалось, что Григорий Петрович… обживался.

Клавдюшкин понимал, что выгнать Григория Петровича, если тот не захочет уходить, не получится (из уважения или из страха, это в данном случае не имеет значения). А если Григорий Петрович – это посланец судьбы, то указать ему на дверь – не просто стыдно и небезопасно. Это фатальный идиотизм. Летальный даже. Это объяснение моментально примирило Клавдюшкина с реальностью. Он возрадовался и стал думать, какую пользу можно извлечь из ситуации.

*freelancer (eng. free – свободный, lance – копьё) – наёмный работник, свободный художник.

Глава 9

Существует единственный способ наблюдения за невидимым и управления неуправляемым – это воздействие не на сам субъект влияния, а на то, что его окружает. В случае со строптивыми человеками Главный использовал свой любимейший инструмент – Её Величество Случайность.

Оооо, я не знаю ничего могущественнее случайности, она способна порушить любой гениальный план, любую идеальную схему. Одна неверно поставленная запятая, один плохо вкрученный винтик, одна махонькая дырочка в системе безопасности… и река истории находит себе новое русло, а то и вовсе поворачивает вспять.

История Ирки и Клавдюшкина полна случайностей. Справедливости ради отметим, что не все они были на совести Небесной Канцелярии, некоторые являлись следствием обычной человеческой безалаберности.

Начать следует с того, что к Иркиному кредиту Клавдюшкин не имел никакого отношения. То есть абсолютно. Человек, делавший сотрудникам банка бейджики, умудрился перепутать примерно всё примерно всем, и единственное, что было правильно в Клавдюшкинском бейджике – это гордое «И.Клавдюшкин». Приблудные название должности и подпись Ивану не принадлежали, Клавдюшкин был мирным айтишником. Поэтому, получив горе-бейджик, Клавдюшкин просто сунул его в карман, собираясь попозже написать письмо банковским магам эксела и ворда, и выпросить у них нормальный, адекватный бейдж. И, конечно, забыл.