Упрямый Галилей

Если опустить ситуативные детали, то приведенное письмо можно рассматривать как идеальное руководство по ведению интриги, причем – на все времена.

Опасения Чези, что «De revolutionibus» будет запрещен, либо навсегда, либо на время, имели под собой веские основания. Достаточно сказать, что одна из самых важных книг Беллармино «Disputationes de controversiis christianae fidei, adversus hujus temporis haereticos» попала в 1590 году в Индекс запрещенных книг (с формулировкой «впредь до исправления», donec corrigatur), потому что папа Сикст V счел, что автор недостаточно жестко критиковал тех, кто посягал на светскую власть верховного понтифика. Правда, Беллармино повезло – Сикст умер до того, как было опубликовано новое издание Индекса, а следующий папа, Урбан VII, занимавший престол Святого Петра всего 13 дней (15 – 27 сентября 1590 года), успел-таки за это короткое время изъять книгу из Индекса до того, как заработал печатный пресс. Поэтому, чтобы не накалять страсти, Чези и предлагал действовать через третьих лиц, например от имени какого-нибудь тосканского математика.

Как можно видеть из начала цитированного выше письма Чези, Беллармино довольно жестко высказался по поводу идеи движения Земли. Однако спустя два месяца позиция кардинала несколько смягчилась. В начале марта 1615 года Беллармино в беседе с Дини, рассуждая с теологических позиций о коперниканском учении, сделал акцент уже не на несовместимости идеи движения Земли с буквальным пониманием Священного Писания, а на теологической спорности идеи центрального положения Солнца. По мнению кардинала, гелиоцентрические интерпретации ряда фрагментов Библии, предлагавшиеся коперниканцами, вряд ли правомерны, во всяком случае, «не следует поспешно осуждать» принятое толкование священного текста269.

Тем временем копия письма Галилея Кастелли попала в руки Лорини, с которым Галилею уже приходилось выяснять отношения осенью 1612 года. Если поначалу, до знакомства с этим письмом, Лорини осуждал Каччини270, то прочитав его с братьями-доминиканцами из флорентийского монастыря Сан-Марко, он решил, что надо действовать, ибо речь в послании Галилея идет не о научных вопросах, но о предметах богословских, а это уже совсем другое дело. Лорини был так воодушевлен, что решил поделиться своими соображениями с кардиналом Паоло Сфондрати271, то есть обратился прямо в Рим, а не, так сказать, по месту проживания (к инквизитору Флоренции). А чтобы кардиналу не пришлось теряться в догадках, Лорини передал ему копию послания Галилея Кастелли с изящным сопроводительным письмом от 7 февраля 1615 года272 следующего содержания: