Упущенные Возможности

Нарком, к его чести, лишь только началась движуха, одним сильным, максимально неизящным прыжком, оказался рядом со мной. А потом повернулся лицом к пулеметчику, и снял пенсне. Пулемет, смолк, потом дал двойку уже в небо. А потом, я с изумлением увидел появившегося на крыше Ваню Петрухина. Тот наклонился, поднял, как какую то тряпку, пулеметчика себе к лицу, а потом небрежно отбросил. Демонстративно проведя себе по горлу ладонью, в смысле — холодный.

И тут меня прорвало. Я начал говорить, поминая всех богов, матерей, и прочих ипанатов, у которых в центре Москвы творится хер знает что со стрельбой и взрывами.

— Хороший у тебя дед был, Смайли. — сказал Берия не оборачиваясь- Русскому языку до тонкостей обучил. До самых нужных в жизни слов.

— Так вот как, товарищ Берия, вы видите окончание моего контракта?- я сообразил, что глава НКВД не только одаренный, но и в чем его способности.

— Не ссы, Борисов. — он надел пенсне обратно, и повернулся ко мне — На тебя моя одаренность не действует.

— Знаете, Лаврентий Павлович, мне даже проверять вашу честность не хочется. Ведь результаты такой проверки, будут уже не ваша головная боль. Пусть румынские пограничники с этим трупом возятся, да?

— Ты же сам теперь никуда не уедешь, Боб.

— Обязательно уеду!

— Предлагаю пари. — мы повернулись и пошли к подвалу, откуда я совсем недавно вышел- Как только тут чуть разгребем, я тебе предоставлю отпуск на месяц. Поезжай куда хочешь. Так вот, ты вернешься через две недели!

— Почему⁈

— Потому что Советский Союз — лучшая в мире страна. А ты, Боб, только свиду мудак, а на самом деле — русский.

— От грузина слышу!

— Ну да. Мы с тобой, Боб, советские люди. Нормальные, а не как эти вон — он кивнул на развалины — чем громче пернешь, тем больше социализма.

— А вот здесь мы с вами, Лаврентий Павлович, не совпадаем. Чем больше прое@а и страданий, тем больше величия.

— Ты, Борисов, своей парадоксальностью, Сашку Воронцову развлекай. Далеко идти?

— Она жива⁈

— Что ей сделается? Они даже из комиссариата не успели выехать…

— Вот кстати, Лаврентий Палыч! Вы чем Александру запугали, что она со мной водиться решила?

— Ты больной, что ли? Боб, решив давить на Воронцову, нужно сдать партбилет и написать завещание.

— Да ладно вам, товарищ Берия! Сашка- замечательная. А вам и вовсе, даже гадостей бы говорить не стала.

— А! Так ты еще не познакомился с ее отцом? Хех. Теперь, когда мне понадобиться тебя наказать,Боб… вспомнив это, я передумаю. Жизнь, она сама кого хочешь накажет…

— Гм. Не хочу, но сделаю вам комплимент, товарищ нарком. Мне вдруг стало как то насрать на всю это возню с госперворотами. Мне сделалось тревожно.

— Это азы работы с подчиненными, они должны быть постоянно испуганы…

Явление товарища Калинина из подвала, больше всего напоминало сцену «Партизаны вышли из леса». Верные, вооруженные барбудос, с пулеметом на плече у Палыча, и скромный вождь. Даже унылый зипун, что я спер в кладовке Большого, выглядел героической одеждой военного стратега, а не абы чем.

— Товарищ Калинин, — заговорил Берия — там, у Большого, огромный митинг. Прошел слух что ты погиб, люди отовсюду съезжаются.

Вокруг, между тем, началась веселуха. Вслед нам с наркомом во двор, напугав лошадей, с ревом, задним ходом, въехали Паккард Калинина и МАЗ охраны. Я услышал, как на перекрестке, раздаются команды, и топочут сапоги. Невесть откуда объявившийся Чашников, непринужденно оказался вдруг между Михал Иванычем, и мужиками- извозчиками.

Но вождь не стал так просто расставаться с защитниками. Пожал руку каждому извозчику, и лишь потом уселся в авто.

На переднем сидении уже сидел Ваня Петрухин, вслед Калинину в салон залез Берия, я уселся на откидную сидушку. Чашников захлопнул за мной дверь, и авто поехало.

— Обстановка полностью контролируется, товарищ Калинин — заговорил Берия — все инициаторы и участники заговора, установлены и задержаны.

— Шаман? — спросил Калинин

— Взяли теплым. Он сейчас у Гершензона в институте, освещает все в мельчайших деталях и нюансах. У Льва Давыдовича не забалуешь.

— Главного наконец установили?

— Сталин.

— Говнюк, бля. — ругнулся Калинин. Он, вообще-то, при мне как то раньше не особо — Ты мне, Лаврентий, чуть не клялся, что это Постышев.

— У них договоренность была. После вашей гибели Постышев садится на СНК, а Коба, на введенную должность Генсека КПСС. Чисто аппаратно распускается политбюро ВКП(б), и избирается Президиум ЦК КПСС из новых людей. Вот Постышев и активничал. А Коба выжидал, чем дело кончится. Его поместили в Лефортовскую. А Постышев, сейчас в Кремле, под охраной. Можно будет расспросить подробно. Времени вдумчиво поговорить совсем не было.

На этом, беседа закончилась.

Автомобили, проехав Каменный Мост, не свернули к Охотному Ряду, как я ожидал. Проехали до бульваров, потом, по бульварам, пересекли Тверскую, и подъехали к Большому, со стороны Петровки. Выйдя из машины я понял, почему выбран такой странный маршрут.