Упущенный шанс

Иначе как объяснить то, что, обшарив приборами все закоулки планеты, исследователи так и не обнаружили следов их местожительства. Из этого пришлось заключить, что они прилетали лишь для того, чтобы подкрепиться нужными им веществами, содержавшимися в почве планеты: иногда на том месте, где стоял скуллон, можно было заметить небольшие углубления. Впрочем, это была только гипотеза, поскольку нескольких горсток почвы вряд ли могло хватить на то, чтобы запасаться энергией для молниеносных перелетов и превращений.

Еще до отъезда на Скуллу Виктор выдвинул собственную гипотезу, согласно которой скуллоны вообще не были обитателями планеты: не имелось никаких данных об их взаимодействии с ее флорой и фауной.

Это какая-то форма галактического разума или галактической цивилизации - если такую форму жизни мы вправе называть цивилизацией. На Скуллу же они прибыли ради нас, нам удалось вызвать в них любопытство, ведь мы - неизвестный им вид разумных существ, а контакт они с нами не устанавливают не потому, что не хотят, а потому что у нас нет органов, способных принимать их сообщения. Таким образом, что бы мы ни предприняли на Скулле, это не причинит им вреда, поэтому люди могут приступить к освоению планеты со спокойной совестью.

Убедив Планетарный совет в правильности своей платформы и получив практически неограниченные полномочия, Виктор улетел на Скуллу. Используя новейшие средства, он должен был еще раз попытаться наладить контакт со скуллонами и одновременно с этим подготовить все условия для превращения базы в крупный город, а также разработать техническую документацию на выполнение работ по изменению атмосферы.

Ввиду сложности задач пребывание экспедиции на планете планировалось на длительный срок.Учитывая время полета до Скуллы, я должен был увидеться с ним не раньше, чем через десять лет, и вдруг оказалось, что он вернулся уже в начале шестого года. И вернулся не вместе со всей экспедицией, а всего лишь с тремя ее участниками, на небольшом аварийном космолете.

Вот почему я скорее с испугом, чем с радостью, помчался в карантинный отсек, где они должны были провести известное время.

Задыхаясь после бега, я остановился перед стеклянной перегородкой карантинного отсека и, не увидев в помещении ни одной живой души, нажал кнопку телефонной связи. На мой вызов вышел какой-то мужчина в белом халате, лицо которого я узнал не без труда.

-Здравствуй,-сказал я. -Ты ведь со Скуллы, верно ведь? Я помню твое лицо, но с тех пор прошло столько лет...

- Здравствуй, - ответил он. - Я узнал тебя. Ты почти не изменился...

- Ты тоже, - солгал я, после того как мы назвали друг другу имена. Почему вы вернулись?

- Виктора привезли.

- В каком смысле? Его сюда вызвали?

- Как, ты разве не слышал? Виктор убил скуллона.

Если бы этот скуллон схватил меня за горло, и то я бы так не опешил. С трудом мне удалось выдохнуть: - Быть того не может!

Он виновато улыбнулся, -Люди испокон веков делали то, чего не могли!

- Позови его, пожалуйста.

- Вряд ли он придет. Он некоммуникабелен. Врачи приняли решение отправить его на принудительное лечение, так как он отказался повиноваться им.

- Скажи, что это я к нему пришел.

-Ладно, скажу, - пообещал он, направляясь к двери.

Ждать пришлось долго, и все же Виктор пришел.

Неужели действительно пришлось уговаривать его?

- Вик! - позвал его я.

Он замер в дверном проеме, белый как привидение.

Вид его напомнил мне сказку о старом-престаром призраке, умолявшем детей не беспокоить его шумными играми. Даже зрачки его показались мне белыми.

- Вик! - снова позвал я его, стараясь не столько вывести друга из состояния болезненного безразличия, сколько желая убедиться, что передо мной действительно стоит хорошо знакомый мне Виктор-победитель.

Никогда не дававший воли эмоциям, Виктор вдруг качнулся вперед и весь подался к стеклу, в горле у него заклокотали рыдания. Расплющенное стеклянной перегородкой, искаженное отчаянным порывом броситься в мои объятия, лицо его представляло жуткое зрелище.

На глазах у меня навернулись слезы, но я заставил себя пошутить:

- Спокойно, парень! Раскисать нет причин!

Насилуя себя, я продолжал смотреть на страшную маску, в которую превратилось прижатое к стеклу лицо Виктора.

Гордый предводитель третьей экспедиции на Скуллу захлебнулся в плаче, как ребенок. Скрепя сердце, я продолжал разыгрывать из себя бодрячка:

- Ну, ну... Плакать от радости - глупо, но еще глупее плакать от горя! Перестань распускать нюни и давай поговорим с тобой как мужчины.

Стараясь успокоить его, я добавил:

- Эка невидаль! Скуллона убил! Давно пора было. Теперь хоть бояться их перестанут. Я бы на твоем месте сделал то же самое. И гораздо раньше!

- Нет, ты бы не сделал... И я бы не сделал, если б ты был рядом... Ты бы никогда мне не позволил...

Это были первые слова, слетевшие с его уст.

И я воспользовался этой зацепкой.

- Это еще неизвестно. Валяй, рассказывай, как всё произошло, только спокойно, и тогда я сам скажу, позволил бы я тебе или нет.