Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 годы

Для изучения проблем предыстории Великой Отечественной войны важное значение имеет вопрос о том, как советское руководство оценивало события Второй мировой войны в 1939–1941 гг., без решения которого невозможно понять политику СССР этого периода. К сожалению, документальные источники, которые давали бы прямой ответ на этот вопрос, крайне малочисленны, однако интересующие нас сведения можно почерпнуть из материалов советской пропаганды, которые готовились под контролем И.В. Сталина и его ближайшего окружения. Поскольку инициатива определения «генеральной линии» в пропаганде исходила «сверху», сводя к минимуму самодеятельность функционеров среднего звена, эти материалы дают хотя и опосредованное, но довольно верное представление о настроениях в Кремле. Так как всякая пропаганда ведется с целью подготовки общественного мнения к определенным событиям, содержание советской пропаганды в совокупности с другими материалами, отражающими взгляды советского руководства на международную обстановку на рубеже 1930–1940‐х гг. и национально‐государственные интересы СССР в этой ситуации, позволяет достаточно уверено говорить о том, к чему именно готовились в Москве.

В отечественной историографии преобладает навеянное советской пропагандой мнение, что советское руководство в своей политике руководствовалось исключительно идеологическими догмами. Не случайно в последние годы в литературе дебатировался вопрос о приверженности И.В. Сталина идее «мировой революции». Так, М. Николаев и В.Э. Молодяков считают, что Сталин не руководствовался этой идеей, приводя в доказательство своего тезиса мнение Л.Д. Троцкого о страхе Сталина перед войной и революцией[1603]. Еще более оригинальную версию выдвинул А.Д. Орлов, утверждающий, что Сталин руководствовался идеями панславизма[1604]. Д.А. Волкогонов, наоборот, полагает, что стратегической целью советского руководства была «мировая пролетарская революция», а мышление Сталина было коминтерновским[1605]. Это же мнение разделяет и Ю.Н. Афанасьев, полагая, что цель войны советское руководство видело в насаждении «коммунизма» в Европе[1606].

К сожалению, дискутирующие стороны обошли стороной вопрос о том, что такое «мировая революция» и почему именно эта идея господствовала в советской пропаганде 1920–1940‐х гг. Как известно, идея «мировой революции» была важной частью марксистской концепции революционного перехода от капитализма к социализму в наиболее развитых странах и сформировалась во второй половине XIX в. В начале XX в. идейная эволюция европейской социал-демократии привела к формулированию концепции, считавшей наиболее важной целью возникновение социалистической революции в Германии, которая рассматривалась как наиболее развитая европейская страна, имевшая крупнейшую социал-демократическую партию. Перспективы революции в России в силу ее отсталости без поддержки Европы считались слишком призрачными, но, если все-таки она произойдет, то единственной гарантией удержания революционной власти в России представлялась лишь революция в Германии. Однако после Октября 1917 г. российские социал-демократы (большевики) столкнулись с выбором. Либо следовало, несмотря ни на что, способствовать революции в Германии, что в случае неудачи могло привести к утрате власти в России, либо требовалось сначала удержать власть в России, но тогда было необходимо маневрировать между ведущими Первую мировую войну странами. После определенных внутрипартийных дискуссий В.И. Ленин сделал выбор в пользу второго варианта[1607].

Правда, идея «мировой революции» в Европе не была отброшена, и в 1919–1923 гг. ее не раз пытались осуществить с помощью Коминтерна. Однако эти попытки потерпели провал, и уже с 1920 г. начинается новая трансформация идеи «мировой революции». 22 сентября 1920 г. на IX партконференции РКП(б) В.И. Ленин, сделав обзор сложившейся международной ситуации, констатировал, что главным врагом остается Версальский договор и «основная наша политика осталась та же. Мы пользуемся всякой возможностью перейти от обороны к наступлению. Мы уже надорвали Версальский договор и дорвем его при первом удобном случае». Конечно, в нынешней международной обстановке «придется ограничиться оборонительной позицией по отношению к Антанте, но, несмотря на полную неудачу первого случая, нашего первого поражения (в Польше. – М.М.), мы еще раз и еще раз перейдем от оборонительной политики к наступательной, пока мы всех не разобьем до конца». Рассматривая российскую революцию с точки зрения международного коммунистического движения, Ленин заявил, что «…мы действительно идем в международном масштабе от полуреволюции, от неудачной вылазки к тому, чтобы просчета не было, и мы на этом будем учиться наступательной войне»[1608].