Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 годы

Наряду с общим планированием в генеральном штабе сухопутных войск 29 ноября, 3 и 7 декабря проводились штабные игры, на которых отрабатывались следующие вопросы: развертывание сил в начале операции; координация действий двух группировок группы армий «Юг», развернутых в южной Польше и Румынии; разграничительная линия между группами армий «Север» и «Центр»; распределение сил и снабжение после достижения первой цели на линии рек Западная Двина и Днепр; наличие резервов; задачи ВВС; взаимодействие с ВМФ. В результате германское командование пришло к выводу о необходимости действий на трех стратегических направлениях: Ленинградском, Московском и Киевском. Правда, как отмечал позднее генерал‐майор А. Филиппи, «изучение всех этих вопросов подтвердило прежде всего мнение, что в ходе операций на все более расширяющейся, подобно воронке, к востоку территории не хватит немецких сил, если не удастся решающим образом сломить силу русского сопротивления до линии Киев – Минск – Чудское озеро»[1771]. Тем не менее была сделана ставка на то, что германские войска смогут нанести решающее поражение основным силам Красной армии в приграничной зоне до линии рек Западная Двина и Днепр, а это, возможно, приведет к краху СССР и позволит в дальнейшем избежать напряженных боев.

В итоге изменилась целевая установка «Восточного похода». Отдавая приказ о начале разработки плана «Барбаросса», А. Гитлер считал, что «операция будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим все государство целиком. Только захвата какой-то части территории недостаточно»[1772]. Тем самым фюрер признал, что в любом другом случае весь поход на Восток не имеет смысла. Однако, когда 5 декабря ему был доложен итоговый стратегический вариант операции против СССР, Гитлер согласился с тем, что «наступление следует вести так далеко на восток, чтобы русская авиация не могла больше совершать налеты на территорию германского рейха и чтобы, с другой стороны, немецкая авиация могла наносить удары с воздуха против русских военно-промышленных районов»[1773]. Поэтому в директиве № 21 от 18 декабря было указано, что «конечной целью операции является создание заградительного барьера против азиатской России по общей линии Волга – Архангельск. Таким образом, в случае необходимости последний индустриальный район, остающийся у русских на Урале, можно будет парализовать с помощью авиации»[1774]. Правда, Гитлер все еще надеялся, что «если русские потерпят поражения в результате ряда наших ударов, то начиная с определенного момента, как это было в Польше, из строя выйдут транспорт, связь и тому подобное и наступит полная дезорганизация»[1775].

Согласно плану «Барбаросса» предполагалось к 15 мая 1941 г. завершить подготовку нападения на Советский Союз силами трех групп армий, действующих на Ленинградском, Московском и Киевском направлениях. Вместе с тем германское командование понимало, что наличных сил вермахта может не хватить для успешных действий сразу на всех стратегических направлениях, и поэтому в план операции была заложена идея остановки наступления группы армий «Центр» на рубеже Днепра для переброски части ее войск на север, чтобы разгромить советские войска в Прибалтике и взять Ленинград. Хотя все эти маневры еще больше усложняли задачу молниеносного разгрома СССР, считалось, что максимум за 5 месяцев германские войска выйдут на линию Архангельск – Волга, что должно было обезопасить Германию с Востока. Правда, в Берлине старались не задумываться над вопросом, приведет ли осуществление этого плана к разгрому СССР, который в этом случае сохранил бы значительные людские ресурсы и определенную экономическую базу для продолжения войны.

Тем не менее, по мере военной подготовки кампании на Востоке, в германском военном командовании возникли определенные опасения, которые генерал Ф. Гальдер 28 января 1941 г. зафиксировал в своем дневнике следующим образом. «Операция «Барбаросса»: Смысл кампании не ясен. Англию этим мы нисколько не затрагиваем. Наша экономическая база от этого существенно не улучшится. Нельзя недооценивать рискованность нашего положения на Западе. Возможно даже, что Италия после потери своих колоний рухнет и против нас будет образован южный фронт на территории Испании, Италии и Греции. Если мы будем при этом скованы в России, то положение станет еще более тяжелым»[1776]. Однако эти сомнения не породили в германском командовании какого-либо серьезного сопротивления политической линии на войну с СССР, как это было в период подготовки наступления во Франции, когда в германском военно-политическом руководстве шли споры «по поводу принятия основополагающего решения, а затем оперативного плана в целом»[1777].

Таблица 47. Сосредоточение вермахта у границ СССР