Упырёк (ЛП)

— Ты бросаешь меня? — спросила Ишерри, словно выстрелила.

И Дайлен кивнул. Душно, до чего же душно.

Крепкие у Ишерри пощёчины. Крепкие и частые — одна, другая, третья… и слова из неё посыпались злые. Не говоря уж об эмоциях. Дайлен не препятствовал ни рукам, ни словам, ни чувствам — даже не закрывался, стоял и ждал, пока ей надоест. Когда Ишерри устала и разрыдалась, подвинул её в сторону и вышел под дождь. На душе стояла такая гнилая муть, что Дайлен ничего не видел и не понимал, куда шёл. Очнулся только, когда основательно стемнело. Он стоял под ослабевающим дождём, на берегу реки. Вдали лениво рокотал гром. Гроза почти прошла. Мутная, тёмная Сольмейя уносила городской сор под Третий центральный мост. Второй левобережный Сольмейский участок остался далеко позади. В этом районе жила Кэри.

Дайлен чувствовал себя как после попойки, ну, может, голова не так сильно болела. Это были последствия ментальной атаки Ишерри, которая, хоть и не маг, всегда обладала способностью делиться особо острыми и неприятными эмоциями. Хотя нет — разделять с нею счастье или любовный экстаз Дайлен любил именно благодаря этому дару. Она делилась охотно и без обычной не-маговской скупости на чувства.

Некоторое время Дайлен смотрел на реку с моста, потом словно потерял над собой контроль. Он пошёл, не обходя луж, и цель видел предельно ясно: Кэри Вендела. Она испортила ему отношения с Ишерри, вот он ей сейчас и выскажет всё, что думает. Он скажет всё. Что она со своей затяжной депрессией и мыслями о смерти страшно надоела ему. Что она ему жизнь вот так сломает. Что пусть дальше выкарабкивается сама. Может, не может — его больше это не касается.

Но Кэри распахнула Дайлену дверь, едва он постучал. Словно стояла с той стороны, прислушиваясь к шагам на лестнице. Увидев его, мокрого, злого, отступила на шаг. Дайлен поймал её за руку и прижал к груди. У неё сердце билось так, словно пыталось проникнуть в его грудную клетку, у неё ночная рубашка на спине вся промокла от пота. Опять эти глупые страшные сны? Почему она стояла под дверью? Почему не прогнала его и не отстранилась? Сколько раз Дайлен пытался обнять Кэри — по-дружески, ради поддержки, и она лишь сжималась и замирала, как приневоленная кошка, а потом старалась вынырнуть из объятий и уйти. Но сейчас стояла, замерев, и только всё крепче вжималась в него. Всем телом.

Горячая, какая же она была горячая сквозь тонкую ткань ночной рубашки! Смутно злясь непонятно на кого, Дайлен притиснул Кэри к стене, задирая длинный подол её рубашки, путаясь в бесконечных складках ткани, срывая свою одежду, с которой всё ещё текла вода.

***

— Убирайся, — не глядя на Тоби, буркнул учитель.

В воздухе мельтешила мошкара, безумно пахло жасмином, которого в Рандеворсе росло великое множество, особенно на кладбищах. Над ухом Тобиаса зудел комар — привет, лето!

Больничный погост благоухал втрое сильней обычного, в душном воздухе ощущалось приближение грозы. Почти точно посередине кладбища громоздилась гранитная тумба. Здесь, видимо, раньше стоял какой-то памятник. Теперь тумба походила на жертвенный алтарь.

Сарвен Дард, сутулясь, подошёл к ней и рукавом смахнул серую липкую пыль. Тоби положил рядышком чашу и меч.

— Убирайся, — повторил Дард.

Кинул наземь небольшой мешок — оттуда донёсся тоскливый звук, и Тобиаса пробрала дрожь. Ребёнок? Собака?

— Ну? Уходи прочь, блюдин сын! Чо не понял? — рявкнул учитель, и Тоби сделал вид, что уходит.

Уже смеркалось, собирались на небе пышнотелые тучи, мучительно пахло цветами. Белые лилии лежали возле могильного холмика, попавшегося Тоби под ноги. Казалось, что их аромат отдаёт запахом мертвечины. Тоби отошёл от лилий на почтительное расстояние и укрылся за широкоплечим памятником. Его изрядно мутило, и он кинул в рот леденец из ягод ирна — кисло-сладкий, освежающий.

Учитель распорол мешок мечом, невзирая на то, что, видно, порезал того, кто там находился. Этот кто-то заблеял, забрыкался, и Тоби понял: не угадал. В мешке бился ягнёнок.

Вспомнилась давнишняя стычка с мертвецами на маленьком безымянном кладбище, где-то с месяц после битвы крепости Моро. Они тогда бродили в окрестностях Азельмы. Дард не совладал с мертвыми при помощи меча, схватил за шею бродячего пса, прибившегося к ним в пути, и пронзил его костлявую грудь. Пёс страшно взвизгнул, а учитель, нелепо суетясь и всхлипывая, подставил под открывшуюся рану чашу и с отвращением выпил кровь. Тогда Тобиаса вырвало, он едва не потерял сознание, но отлично запомнил, что после этого мертвецов они почти не встречали. Так, одиночные случаи. А вот недавно снова полезли. Стало быть, Дард при помощи убитой собаки отсрочил свой договор со Смертью на год. Чтобы остаться тем, кем был: пьяницей-учителем, молчаливым одиночкой. И разумеется, это Хелли как-то на него повлияла, чтобы пошёл на кладбище и принёс очередную жертву. Но добивалась ли она очередной отсрочки или хотела от Сарвена Дарда иного?