Ур, сын Шама

Поскольку источник неприятностей, постигших многих людей, был налицо (или, вернее, на лице), то на животноводческой ферме колхоза имени Калинина произошли значительные перемены. Было возбуждено уголовное дело против заведующего фермой и двух его сподвижников, которые за короткий срок пустили по внерыночным каналам не менее одиннадцати баранов, из колхозного стада. Заведующий Даи-заде на следствии клятвенно ссылался на волков. Под давлением неоспоримых фактов, однако, он был вынужден признаться в лихоимстве.

Что же до надписей, то спустя две недели они начали бледнеть и вскоре совсем исчезли со лбов потерпевших.

Боль насквозь просверлила глаз. Должно быть, его, Ура, подстерегли в засаде, влепили камень, выпущенный из пращи… Постой, как же это было?

Ур чуть приоткрыл левый глаз. Правый не раскрывался, заплыл. Серая узкая комната с окном, забранным решеткой, столик и табурет у окна… Где он?..

И вдруг все вспомнил. Не было засады, не было пращи, это всего лишь сон, непонятный, но привычный, идущий из глубин подсознания сон. Была гигантская драка на залитой ярким солнцем площади. Да, теперь он вспомнил все, что с ним случилось.

Были пять дней в Санта-Моннке, наполненных работой в Океанариуме. Приятные утренние купания в теплом море, долгие разговоры с доктором Русто - не всегда приятные, но всегда интересные. Ему нравился живой и острый ум Русто, его ирония. Новая методика измерений океанских токов, изложенная Уром, заинтересовала доктора, хотя язвительных замечаний он высказал немало.

Да, пять прекрасных дней в Санта-Монике. А на шестой… Утром шестого дня библиотекарь Жан-Мари положил, как всегда, перед Уром пачку утренних газет. Он, Ур, развернул газету, лежавшую сверху. Бросилось в глаза крупное:

«ШПИОН ИЛИ ПРИШЕЛЕЦ?»

Ниже шло помельче:

«Таинственное «веретено», за которым охотились в марте американские космонавты, приводнилось близ Санта-Моники».

Ур быстро пробежал недлинный текст. Насколько он понял, автор репортажа, некий Анри Пиньоль, весьма бойко описывал ужас рыбака Доминика Леду, на голову которого опускалось с ночного неба летающее «веретено», и то, как человек, выпрыгнувший из «веретена» в море, пригвоздил рыбака к палубе леденящим душу взглядом, а сам поплыл к берегу и утром появился у входа в Океанариум, и как доктор Русто, известный своим капризным характером и пренебрежением ко всему, что не относится к акулам и барракудам, пригласил пришельца (или шпиона?!) к себе в Океанариум. Было тут и несколько фотоснимков: Ур крупным планом, доктор Русто разговаривает с Уром…

Он отбросил газету. Вспомнился ему рыжебородый парень с фотоаппаратом - да, этот парень крутился у входа в музей в то утро, он-то, должно быть, и есть автор дурацкой заметки. Тут в библиотеку ворвался Русто:

- Вы здесь, Ур? Вы читали сегодняшнюю одеронскую газету? Ну и что вы намерены предпринять?

- Не знаю, - пожал плечами Ур. - А что, собственно, делают в таких случаях?

- Бьют морду бесстыжим бумагомаракам, подают в суд, мало ли что, но вам ничего этого делать не надо. Только что мне звонили из полиции. Комиссар Бурже жаждет познакомиться с вами. Я уже заявил ему, что вы ученый, а не шпион. - Тут Русто вскинул на Ура пытливый взгляд. - Но, может быть, вы пришелец, сударь?

- Я земной человек, - угрюмо ответил Ур.

- Очаровательно! Итак, вы тотчас отправитесь в комиссариат и официально заявите Бурже, что вы не красный агент и не обитатель Альдебарана. Суньте ему под толстый нос документы или что там у вас вместо них. И мигом обратно. Поняли? Улица Фрежюс, четырнадцать. Или шестнадцать? Ну, найдете. Имейте в виду, что я поручился за вас.

Было жарко, когда Ур вышел из Океанариума. Идти в комиссариат ему было ни к чему. Жаль было расставаться с Океанариумом, с милым доктором Русто, с прекрасными картами морей. Но что поделаешь…

Он выпил в маленьком кафе оранжаду - очень нравился Уру этот напиток - и пошел по улицам городка, мимо ярких витрин и рекламных щитов, мимо нарядных вилл и отелей. Он долго шел по дороге, обсаженной тенистыми деревьями - шел куда глаза глядят. Давно осталась позади Санта-Мовика. По обе стороны дороги простирались квадраты полей, виноградники, тут и там перерезанные каналами.

Потом начались предместья Одерона - название этого города Ур прочел на придорожном щите.

Здесь высились светлые современные здания. Возле корпуса, ближнего к дороге, густела толпа - пестрая, шумная, растекающаяся. Над толпой колыхались какие-то плакаты.

Ур остановился, раздумывая, не повернуть ли назад. Да и вообще следовало собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Вот только хорошо бы зайти в какой-нибудь бар и напиться оранжаду.