Ураган

— Не опускайте удочку, — повторил Мейвел, и тут Беверли поддалась искушению, испытанному ею впервые еще в десятилетнем возрасте. Она опустила удочку в воду и закричала:

— Беги!

Смешно было советовать рыбе бежать, и она рассмеялась, но тут же, испугавшись, что сделала что-то выходящее за рамки нормы и ее снова заставят посещать психотерапевтов, умолкла.

Однако никто из присутствующих, похоже, ничего не заподозрил. Колдвел лишь негромко рассмеялся, отчего все его тело заколыхалось. Мейвел отреагировал гораздо энергичнее и спрыгнул со своей платформы в воду. При этом шест рухнул в катер, а Мейвел, высоко задирая ноги, бросился догонять удочку, которую утаскивала за собой пойманная на крючок рыба. Все это было проделано им без каких-либо комментариев, словно было обычным делом для проводников — вылавливать удочки, брошенные в воду женщинами, которые никак не могли простить своих дедов-алкоголиков.

Мейвел нырнул вперед, обхватил руками пробковую рукоятку удочки, встал на колени и, вытащив удочку из воды, отклонился назад, пытаясь ощутить напряжение лески. Однако верхняя часть удочки выскочила из металлического обода, и удилище сложилось пополам. Мейвел ухватился за леску выше соединения, изогнул кисть, чтобы сжать ее покрепче, и попытался подняться на ноги. Затем он высвободил леску из катушки и отшвырнул ставшую ненужной удочку. Ухватившись обеими руками за леску, он принялся двигать ими, как профессиональный боксер, работающий с грушей, пока не подтянул к себе рыбу.

Та с плеском выскочила на поверхность в ста ярдах от них, и Мейвел, выплюнув сигарету, принялся тянуть. Он поднял руки на уровень груди, а затем, вращая ими с огромной скоростью, начал подтягивать леску. Она врезалась в его пальцы все глубже и глубже, пока не прорезала пергаментную кожу и кисти Мейвела не окрасились кровью.

— Отпусти ее, — посоветовал Колдвел.

— Нет, сэр, — пробормотал в ответ Мейвел.

Наблюдая за Мейвелом с неоспоримым восхищением, Беверли заметила, что тело его то покрывается тенью, то вновь освещается. Она подняла голову и увидела, что небо покрыто маленькими облачками, которые быстро неслись в сторону острова. Она взглянула на мангровые побеги и заметила, что их колеблет ветер.

— Направление ветра изменилось, — тихо произнесла Беверли, но Мейвел ее услышал. На мгновение он позабыл о своей схватке, поднял голову и увидел бегущие по небу облака. Но тут рыба снова всплеснула не более чем в пятидесяти футах от него, и он опять принялся тянуть леску; вода вокруг него стала окрашиваться в красный цвет.

Потом он зажал ее зубами, скинул с рук образовавшуюся петлю и начал выбирать леску более энергичными движениями, так что вскоре рыбина затрепыхалась на расстоянии в двадцать футов. Мейвел сделал несколько шагов в сторону и вытянул ее на небольшую песчаную отмель. Он тянул, дергал, тащил и подсекал и наконец быстро выкинул левую руку вперед. Первая попытка оказалась неудачной, но со второй он подцепил рыбу под брюхо и поднял ее в воздух. Ее серебристый бок отразил солнечные лучи, и на мгновение показалось, будто вся рыбина соткана из света.

— Пожалуйста, отпусти ее, — взмолилась Беверли. — Я не стану ее есть.

Мейвел пытался выровнять дыхание, что было непростой задачей, учитывая все выкуренные им сигареты. Он кашлял, и прошло довольно много времени, прежде чем ему удалось выдавить из себя:

— Хрящевых рыб никто не ест, мэм.

Потом он опустил рыбу в воду и развел руки в стороны. Разбрызгивая воду, он добрел до катера, устало забрался внутрь, завел мотор и объявил:

— На сегодня достаточно.

Когда катер приблизился к Урезу Воды, Колдвел увидел, что перед главным зданием, уперев руки в боки и подняв голову к небу, с самодовольным видом стоит Джимми Ньютон. Колдвел сразу узнал эту позу, так как ее регулярно принимал Джордж Ривз в старом телешоу «Супермен». Неподалеку находился Лестер. За плечом у него висел брезентовый мешок, и он поспешно перебегал от одного растения к другому.

Мейвел начал притормаживать в самый последний момент, забрызгав попутной струей не только опоры, но и вывеску «Якорей не бросать». Однако вряд ли это имело какое-то значение, ибо поблизости не было видно ни одного судна. Когда они уезжали утром, в маленькой пристани стояли спортивная яхта и два более крупных судна, но, похоже, все они ушли в поисках лучшего укрытия. Колдвел понял, что залив был слишком открытым. Противоположный берег острова был менее удобным, но и этот залив нельзя было назвать тихой гаванью. Образующие его мысы были закруглены, и на них росло лишь несколько пальм.

Мейвел соскочил на причал, набросил фалинь на крепительную утку и двинулся через дорогу к главному зданию.

Лестер стоял на коленях около маленького побега и втыкал рядом с ним толстую подпорку. Затем, достав из брезентового мешка скотч, он ловко прикрутил стебелек к подпорке и с удовлетворенным видом вытер руки.

— Лестер, что ты делаешь? — окликнул его Мейвел.

— Укрепляю слабые руки и придаю силы шатким коленям, — ответил Лестер.