Ураган

Тут я поняла то, что было очевидно с самого начала. Фиона вела себя необычно тихо, когда провожала меня через улей к самолетному ангару. Я была настолько глупа, что подумала, будто она не болтает, грустя из-за моего отъезда, но на самом деле Фиона мне лгала.

Она вела меня вовсе не в самолетный ангар. Фиона соврала, чтобы я добровольно пересекла с ней улей. Заманила меня в эту комнату, чтобы в ней запереть.

Зачем она это сделала? Зачем заключила меня в…

Ответ ударил точно молот. Меня заключили в эту комнату, потому что некомпетентные идиоты из службы безопасности морской фермы решили, будто я не жертва, а подозреваемая! Меня заперли здесь, чтобы жуткий носач мог прочитать мой разум. Возможно, эта штука ползает по моим мыслям прямо сейчас, сует нос во все личные воспоминания.

Правой рукой я забарабанила в дверь и гневно закричала:

– Носач! Носач! Я знаю, что ты читаешь мой разум! Как ты можешь считать меня подозреваемой? Как можешь верить, что я причиняла вред людям?

Я перестала стучать и уперлась взглядом в черные ленты, охватывающие поврежденную левую руку.

– Взгляни на состояние моей руки, носач. На ней не хватает трех пальцев. Думаешь, я сама это сделала? Я мечтала стать морским капитаном, как мои отец и мать, управлять собственной рыбацкой лодкой, а теперь никогда не смогу…

Говорить было слишком больно, поэтому я оборвала фразу и начала новую.

– Хочешь знать, что случилось в тот день? Вот что случилось!

Я сосредоточилась на острых, как бритва, воспоминаниях. Я знала, что они никогда не потеряют остроту. Я пыталась выкинуть их из головы, но даже когда обезболивающее затуманивало все остальное, они сохраняли жестокую ясность – живой кошмар, способный преследовать меня во сне и наяву.

Урок закончился, мы все встали и направились к двери. Мы с Перраном шли в конце группы, и он что-то спрашивал, когда его прервал голос:

– Список готов!

Мы поспешили к остальным, собравшимся в коридоре 1c7738. Список в центре доски объявлений бросался в глаза – вверху его я увидела свое имя. Я надеялась, что число рядом с ним окажется гораздо выше восьмидесяти, но поразилась результату – девяносто шесть! Следующие несколько секунд я купалась в восторге, а друзья поздравляли меня и обсуждали собственные результаты. Затем заговорил Перран:

– Джунипер, ты вновь во главе списка достижений. Хорошая работа!

Слова Перрана звучали похвалой, но я расслышала обиду в его голосе. Мой восторг от результата тут же угас.

– Сладость или гадость! Сладость или гадость!

Группа десятилеток, танцуя, прошлась по коридору, выкрикивая слова тонкими голосами.

Все мы инстинктивно заткнули уши, чтобы защититься от шума, а девушка слева от меня застонала.

– Хэллоуин закончился несколько недель назад, а они все не уймутся…

Остаток фразы я не услышала, поскольку Перран схватил меня за руку и потянул к столярному кабинету.

– Джунипер, мне нужно с тобой поговорить.

Мгновение я сопротивлялась, потом сдалась и пошла с ним. Нас опять ждал этот разговор. Перран ныл и дулся, пока я не соглашалась…

Нет. С меня хватит. На этот раз разговор пойдет по-другому. Несколько человек из класса предупреждали меня насчет Перрана. Они говорили, что он лишь притворяется моим другом, чтобы получить помощь в учебе. Говорили, что как бы я ни старалась, сколько бы времени ни проводила, тренируя его, он останется недоволен. Они оказались совершенно правы, и я прекращу это прямо сейчас.

Я стояла в столярном кабинете и смотрела, как Перран закрывает дверь перед людьми, разговаривающими в коридоре. Теперь компанию нам составлял лишь массив деревообрабатывающих станков.

Перран повернулся ко мне.

– Ты никогда не даешь никому шанса, да, Джунипер? Всегда должна возглавить список оценок.

– Если бы ты был настоящим другом, то порадовался моим успехам.

– Я радуюсь, просто думаю, кто-то другой тоже должен получить шанс на хороший результат.

Я вздохнула.

– То есть ты завидуешь моему успеху, потому что хочешь сам быть на вершине списка.

– Я не завидую, – с чувством превосходства сказал он, – и никогда не говорил, что мое имя должно возглавить список вместо твоего. Ты несправедлива ко всем нам.

Я попыталась сдержать гнев, но провалилась.

– Я несправедлива ко всем вам? Что ты предлагаешь? Чтобы я жульничала в оценках, как сделал ты два года назад?

– Конечно, нет.

– Тогда в чем несправедливость? Мы все пишем одни экзамены.

– Я тебе уже объяснял. Ты должна прекратить одержимо работать над улучшением собственных, уже великолепных результатов и потратить некоторое время на помощь другим.

Я покачала головой.

– Ты уже говорил об этом, и я согласилась с тобой заниматься. Но потом, с появлением нового списка, ты огорчился, поскольку опять оказался на втором месте, и захотел, чтобы я работала с тобой вдвое больше. Я согласилась и на это.

Я пожала плечами.

– Результаты этого экзамена висят на доске в коридоре. Твой прежний балл равнялся семидесяти, сейчас он дошел до семидесяти девяти. Я надеялась набрать больше восьмидесяти, но так много готовилась вместе с тобой, что получила девяносто шесть.

Я помолчала.