Ураган

– Потому что один из моих людей отравлен химикатом, нанесенным на матрас, – ответил Лукас. – Тот же химикат использовали при убийстве Хейзел. Без немедленной медицинской помощи мой человек погиб бы.

– Но ни у кого не было шансов отравить матрасы. – Адмирал запустил пальцы в кустистую бороду. – Я стоял на холме и лично наблюдал за доставкой мебели. Как только ее сложили у вашего пляжного выхода, я решил, что она остается в безопасности под охраной ваших людей.

– Эмбер, это тоже правда? – резко спросила Эмили.

– Да, абсолютная правда. Мне сложно понять общие мысли адмирала, поскольку они полны непонятных деталей о морской ферме. Но один мыслительный уровень прокручивает воспоминания о доставке мебели, и он совершенно ясен. Адмирал внимательно наблюдал за всеми действиями.

– Значит, мы должны сосредоточиться на теории, что наша цель – член сил безопасности фермы, – сказала Эмили. – Отслеживая звонки Трессы, он заранее в подробностях узнал о мебели и отравил матрас незадолго до отправки к пляжному выходу.

Она вздохнула.

– Эмбер, тебе пора оставить разум адмирала. Мы должны ограничить время, которое ты проводишь за чтением людей с морской фермы, поскольку ты уже говоришь устало.

Я с благодарностью вышла из мыслей адмирала и вернулась в безопасность знакомого ума Лукаса 1c7738.

– Проблема не столько в принадлежности адмирала к морской ферме, сколько в том, что он запускает пальцы в бороду. Не думаю, чтобы я когда-нибудь прежде углублялась в мысли бородача, и это почти так же сбивает с толку, как…

Меня прервал крик Лоуэна:

– Камера работает!

Глазами Лукаса я увидела, как адмирал подошел к возвышению молла, достал из кармана пиджака черный предмет и поднес его к губам.

– Все меня слышат? Лоуэн, звук включен?

Очевидно, черный предмет был микрофоном, поскольку сейчас голос адмирала разносился над бухтой.

– Похоже, прямые эфиры на морской ферме проводят любители, – прокомментировала Эмили. – Полагаю, здесь недостаточно населения, чтобы имело смысл давать людям импринтинг ведущего новостей или техника средств массовой информации. Очевидно, и импринтинг адмирала не включает ораторское искусство. Должно быть, основная информация о морской ферме так велика, что дополнительные детали увеличивают риск перегрузки.

Адмирал беспокойно огляделся, похоже, решил, что все работает, и энергично заговорил.

– Всех нас шокировали новости о смерти Триива. Я хочу воспользоваться этой возможностью и выразить личную поддержку жене Триива, Эстер, и двум его дочерям. Не знаю точно, сколько им сейчас лет, но…

– Розе – десять, а Поппи – два, – подсказал голос из толпы.

– Спасибо, Брекен, – ответил адмирал. – Если Эстер нужна помощь с дочерьми или с чем-то еще, она должна обратиться в мой командный центр. Там получили инструкции переводить все ее звонки прямо ко мне.

Он помолчал.

– Итак, смерть Триива переполнила чашу нашего терпения. Вы хотели, чтобы я отправился в улей и потребовал прислать оттуда несколько патрулей носачей и выследить убийцу.

Высокий мужчина прокричал из глубины толпы:

– Не все мы хотели, чтобы ты летал в улей.

Адмирал бросил на него тревожный взгляд.

– Большинство людей хотело, чтобы я обратился в улей. Я сделал это и привез помощь, которую вы просили.

Высокий мужчина локтями проложил себе путь вперед. Он стоял перед толпой – в объемном коричневом пальто и вязаной шапке нелепо яркого красного цвета – и смотрел на адмирала.

– Не все мы хотели, чтобы ты летал в улей, и не все хотели, чтобы ты привозил носачей. Но прямо сейчас один находится на обзорной точке. – Он повернулся и прокричал толпе: – Большинство из вас прибыло слишком поздно, чтобы увидеть нечеловеческое создание, но оно там, прячется в укрытии. Полагаю, хозяин вызовет его сюда через минуту, чтобы шпионить в наших головах и вынюхивать наши самые личные воспоминания.

Я по-прежнему поддерживала связь с разумом Лукаса и видела его сияющие мысли, но между нами появилось что-то вроде темной решетки. Мое телепатическое восприятие мира действовало как зрение, но сейчас оно каким-то странным образом перешло в подобие слуха. Мысли Лукаса оставались на месте, будто их произносил знакомый голос, но я слышала и фоновый шум.

– На нашей ферме никогда не было носачей, – кричал бунтарь. – Самоуверенные чиновники из службы безопасности шпионили за нами с помощью своих камер слежения и беспилотников, но внутри наши головы оставались в приемлемой неприкосновенности. Больше этого нет.

Будучи в улье, я часто осознавала фоновый гул на телепатическом уровне. Это был шум ста миллионов человеческих мыслей. Я называла его разумом улья и обычно считала успокаивающим звуком.

Максимальное население морской фермы составляло всего порядка двадцати тысяч человек. До этого момента я не осознавала местного эквивалента разума улья, но сейчас слышала его, и он усилился в ответ на слова мужчины.

Я проговорила в передатчик:

– Люди расстраиваются.

– Да, он намеренно разжигает эмоции толпы, – ответила Эмили.