Ураган

Долбаный ублюдок провёл меня! Не удивлюсь, если окажется, что погоня уже завернула обратно. Зачем она? Я сам… САМ стал нашим с Дариной палачом. И кто сказал, что это будет милосердная казнь?

Кто знает, что лучше – когда ты умрешь от выстрела в упор, испытывая дикий ужас, или подыхать долгие-долгие часы, замерзая голодными в снегу?

Дарина коснулась руки, обращая внимание на себя, и я отчаянно прижался к её губам. Сейчас я не мог произнести этих слов вслух.

***

Я смотрела Максиму в глаза и увидела в них влажный блеск, почувствовала, как сильно он сжал меня обеими руками, и все поняла. Он не отводил взгляда, и я смотрела в пронзительную синеву. Сама сцепила пальцы с его пальцами. Чувствуя, как на него давит груз вины. Он в отчаянии… потому что мы в тупике. Казнь состоялась, и она будет медленной и мучительной – умирать от голода и холода посреди снега, пронизывающего ветра и засохших деревьев. Я прижалась щекой к его груди и, все еще сжимая пальцы мужа, закрыла глаза.

Это был тот адский путь, который мы прошли друг к другу. Если мы вместе – значит, это финал. И кто сказал, что не этого я хотела – умереть в его объятиях. Не важно когда, важно, что рядом с ним.

От голода во рту выделялась слюна, и мне казалось, что скоро я потеряю сознание. Не задавала вопросов, чтобы не заставлять его давать ответы. Зачем вопросы? Если всё можно прочесть в любимых глазах.

– Значит, пришли… – тихо сказала я и провела дрожащими пальцами по его ледяным щекам.

***

Дарина провела по моему лицу холодными пальцами, и прикосновение отозвалось в душе мучительной болью. Сердце защемило от нежности, когда она подняла на меня понимающий взгляд.

Моя сильная девочка! В глазах ни капли страха. Только обречённость и… спокойствие?

Ноги подкосились, и я буквально рухнул на снег, усаживаясь и прислоняясь к стволу ели спиной. Притянул её к себе на колени.

Она дрожала так сильно, что эта дрожь отдавалась и моему телу. Достал еще один сухарь и отдал ей.

– Поешь, малыш.

Дарина посмотрела на меня через плечо, и я зарычал, понимая, что она собирается отказаться.

– Прошу тебя… любимая…

Она отвернулась, и я прижался лбом к её спине. Чёртовы слёзы всё-таки потекли по щекам. Я бессилен что-либо изменить. Я завел нас в тупик. Нет, не сейчас…гораздо раньше. Нельзя было уходить. Оставлять ее одну. Я бы добивался и вернул ее себе. Как всегда…но я…я решил, что впервые поступаю правильно, и ошибся. Моя ошибка будет стоить ей жизни. Нам обоим.

Глава 14

Я отвернулась и до крови закусила немеющие от холода губы. Почувствовала, как Максим прислонился лбом к моей спине и задрожал, я зажмурилась, сердце разрывалось от боли… не за себя. За него. За ту безысходность, которая овладела моим самым сильным, самым смелым мужчиной, который даже не стонал от ожогов, а сейчас плакал как ребенок. Он не смог нас спасти… для него это хуже самой смерти. Осознание, что не смог....и эти немые рыдания по нам… точнее, по тому, чего уже никогда не будет. По мне. По нашим детям, которых мы больше не увидим. По счастью. Резко повернулась к Максиму и прижала его к себе. Он уткнулся лицом в мою шею, а я зарылась не сгибающимися ледяными пальцами ему в волосы.

– Если я все съем… у тебя не останется сил… не останется, Максим.

Потом я отстранилась и посмотрела ему в глаза. Пронзительно синие. Вытерла пальцами слезы.

– Пообещай мне… Пообещай, что я уйду первая. Пообещай, что сделаешь это для меня! Я не хочу оставаться одна…

***

Прижал её к себе ещё сильнее, отвел взгляд, отрицательно качая головой. Но, дьявол меня раздери, умом понимал, что должен сделать это. Своими собственными руками я должен убить ту, ради которой жил всё это время.

В очередной раз сука-судьба, равнодушно скалясь, предоставляет мне право этого страшного выбора.

Рука сама нащупала пистолет в кармане. Сжал его в ладони. Моё спасение от погони и от холода.

Я взял его с собой на всякий случай. На случай, если нас поймают.

Пальцы коснулись холодного металла, и сердце сжалось. А куда ты денешься, Зверь…? Ты же не позволишь, чтобы её схватили.

А Андрей, если только он успеет появиться в горах до того, как Дарину убьют, получит из рук наёмников лишь её истерзанный труп. Или…она останется одна и будет мучительно долго умирать от голода и холода.

Уткнулся в её грудь и еле выдавил срывающимся голосом те слова, что заставили ненавидеть самого себя с дикой силой. Слова, которые застряли в горле, обожгли легкие:

– Обещаю, малыш…Обещаю… Только подожди, хорошо? Дай побыть с тобой еще немного…потом…позже.

***

Я лихорадочно гладила его по щекам, понимая, насколько тяжело ему далось это согласие. Чувствуя его боль как свою. Сейчас он проклинает себя. Ненавидит с такой силой, что я почувствовала эту бессильную ярость кожей. Мои глаза наполнились слезами, и я покрыла поцелуями его ладони, когда услышала мольбу побыть с ним еще немного. И пусть меня выкручивало от невыносимой жажды, сводило все тело от холода. Снег эту жажду не утолял.

– Да, позже, – мой голос сорвался, и слезы покатились по щекам,– позже любимый. Ты сможешь… если у тебя будут силы, сможешь.