Ураган

Закрыв глаза, ты слушал Матвея как свой собственный голос… «Живущий под кровом Всевышнего под сению Всемогущего покоится. Говорит Господу: „Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на которого я уповаю!“ Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы. Перьями своими осенит тебя, и под крыльями Его ты будешь безопасен: щит и ограждение – истина Его».

Именно этими словами ты почувствовал истину, которая до этого все время от тебя скрывалась; и ты заплакал, и вдруг понял, что Слово может лечить… И тебе стало легко, как никогда до этого не бывало…

«Не боишься ужасов в ночи, и стрелы, летящей днем. Язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень».

И только приближаясь к словам осуждения ты почуял вовсе не страх, а одну лишь жалость к себе… «Только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым».

А потом и жалость пропала, и осталась спокойная и тихая, убаюкивающая пустота…

«За то, что он возлюбил Меня, избавлю его, защищу его, потому что он познал Имя Мое. Воззовет ко Мне и услышу его; с ним я в скорби, избавлю его; и прославлю его;

Долготой дней насыщу его… и явлю ему Спасенье Мое!»

Спасения, вот чего ты искал, из-за чего мучился и во что верил, назло любому врагу, Любому отсутствию Смысла…

И даже назло своей несчастной жене, которая прокляла тебя как человека, обрекшего ее на страдания, Хотя все эти страдания люди создавали себе сами, Они ползали, как тараканы, а кто-то давил их, не задумываясь, что они люди, и от этого они ползали еще яростнее.

Словно для всех уже наступил конец света.

Матвей снял очки, и его лицо сразу осунулось, и еще оно помрачнело от одного взгляда на тебя, ибо ты в это время смеялся, как неврастеник, думая при этом, – как хорошо, наверное, вовсе не существовать!

Матвей не сразу понял приступ сумасшествья…

Когда же понял, пожалел тебя… Ведь ты смеялся, разум свой утратив… Лишь потому, что больно тебе было…

Так в миг, когда теряет боль границы…
Душа одна спешит тебе на помощь
И затворяет мысли ход лишь во спасенье…
Еще когда, так ясно преступленье,
И ничего уже впоследствии не сделать,
Ты уподобляешься растенью,
Подчиняясь одному лишь только телу…
Ты его как будто слушаешь впервые,
Как оно кричит и тяжко дышит…
И, как чувства, все кружит в одном порыве…
Когда фундамент вдруг взлетает выше крыши…
И весь твой мир вдруг потрясен до основанья…

Едва ли наберешься утешенья…
И сам себе не сыщешь наказанья…
Матвей облил тебя холодною водою,
Как будто окропил святою…
И вновь к тебе вернулось зренье,
Но в более прекрасном измереньи…
Ты понял вмиг, что недуг твой – расплата…
Как кара за грехи, Как знак отмщенья,
Что только Смерть одна рождает очищенье…
 Души твоей, бегущей вон из ада…

За это ты обнял в слезах Матвея,
Ты думал – он спаситель твой духовный.
Но вдруг он вздрогнул, сатанея,
Почувствовав в себе пожар греховный,
С тебя пытался скинуть всю одежду,
И целовал тебя когда ты удивлено…
Его отталкивал с брезгливостью поспешной,
Утратив веру в службу Божьего закона…
Увы, здесь на земле все люди – звери…
Духовность, словно оболочка без нутра…
И всякий суеверно лицемерит,
Как будто защищает сам себя…
От быстрого людского осужденья,
Хоть всех их осудила суета…
Забыл, кто сам и что ему за дело,
Судьбу чужую как свою листать,
Матвей упал, заплакав от сиротства,
Он слишком одинокий был отшельник,
Поэтому его земное скотство —
Было потребностью всех злаковых растений,
А, впрочем, Бог ему судья,
И сам же Бес – ему товарищ…
Никто не может без греха, – И все отходят в Царство кладбищ…