Ураган

Сяо Сян взглянул на тщательно приглаженные волосы Ли Цин-шаня и совсем распалился. Он разорвал приглашение в клочки и бросил в лицо посетителю. Кусочек картона больно ударил того в глаз.

На лбу управляющего вздулись жилы, а глаза перекосились от ярости. Он подался назад и сжал кулаки, приготовясь, очевидно, к драке.

— Что? Ты еще драться собираешься! — подскочил к нему вбежавший на шум Вань Цзя.

Одной рукой он вытащил маузер, другой схватил управляющего за шиворот:

— Пошел вон, собака!

Увидев маузер, Ли Цин-шань струсил и, отступая к двери, пробормотал:

— Хорошо… уйду.

Вань Цзя, проводив его до ворот, плюнул и выругался:

— Попробуй еще раз сунуться, собака!

И повернул обратно.

Его остановил старик Сунь, проходивший в этот момент мимо школы.

— С кем это ты, земляк? — спросил возчик.

Вань Цзя показал пальцем на удалявшегося Ли Цин-шаня:

— Приносил приглашение от господина Ханя-шестого, да попал носом в золу.

Старик, лукаво прищурившись, ухмыльнулся:

— А коли приглашают, почему бы и не пойти? Будь я начальником Сяо, непременно пошел бы.

— Чужое угощение язык связывает, — наставительно заметил Вань Цзя.

— Это необязательно. Ведь твой язык под твоим же носом, и прикусить его или развязать разве не от самого тебя зависит? Вот меня бы пригласил на угощение, я бы пошел. Покушал, выпил и рот вытер, а дело-делом, как полагается.

— Ты, я вижу, человек способный. Так и передам начальнику Сяо. Если еще получим приглашение от какого-нибудь толстопузого, тебя пошлем.

— Ладно, земляк, — опять прищурился старый Сунь и, подойдя ближе, вполголоса сообщил: — Теперь дело слушай: скажи начальнику Сяо, что во второй половине ночи у западных ворот опять лаяли собаки. Кто-то вывозил вещи.

— Кто? — спросил Вань Цзя.

— А кто же, по-твоему, еще?..

Старик указал пальцем на возвышающуюся над деревней черепичную крышу черных ворот, перешел на другую сторону дороги и направился к колодцу поить лошадей.

VI

Сяо Сян работал день и ночь. Он уже сжег привезенную с собой пачку свечей и теперь сидел над изучением материалов при бледном свете масляной лампы. Начальник бригады вникал в каждую мелочь. Знание обстановки — залог успеха всех мероприятий коммунистической партии.

Сведений о Хань Лао-лю было собрано порядочно. Сяо Сян и члены бригады обошли немало бедняцких семейств, познакомились с положением в деревне, привлекли к работе многих крестьян. Было решено пригласить их вечером в школу, но не на собрание, а просто на беседу.

Первым пришел Лю Дэ-шань. Он стоял у окна и рассказывал о третьем батальоне. Когда появился возчик Сунь, крестьяне сразу оживились. Его окружили. Старик знал много забавных и поучительных историй и рассказывал их охотно. Особенно любил он рассказывать про медведя.

— Этот черномазый здорово силен. Обхватит лапами сосну, раскачает и как рванет, так вместе с корнем и вырвет. По силе даже тигра с ним не сравнишь. У этого черномазого чорта только одна беда: придурковат. Вот как-то раз, например, затеял он драку с тигром. До того дрались, что уж оба дышать не в силах. Тогда тигр видит, что ему несдобровать, и говорит: «Давай подождем».

— А ты что же, их драку своими глазами видел?

Старик Сунь, считая, очевидно, что подобный вопрос не заслуживает внимания, прищурил глаза и продолжал:

— «Ладно, — говорит медведь, — подождем — так подождем». Отпускает он тигра, а сам без еды и отдыха начинает для драки место расчищать. Только и слышно, как большие и малые деревья с корнем из земли вырывает. Тигр тем временем сбегает в лощину, напьется, поест, отдохнет как следует — сил у него и прибавится. А черномазый все работает. Как он ни силен, но голодный да усталый свалить тигра уже не может. Начнут сначала, а тигр, как устанет, опять за свое: «Старичок Сюн, давай-ка еще подождем». Тигр — зверь хитрый и никогда не скажет «давай отдохнем»: боится, что медведь такое слово услышит, возьмет с тигра пример и тоже отдохнуть захочет. Медведь ему отвечает: «Что ж, подождем — так подождем». Тигр опять убежит, наестся, напьется и выспится. А медведь без отдыха все сосны да липы дергает. Тогда тигр — скок, одним прыжком свалит медведя и сожрет без остатка.

Пока возчик рассказывал, прибывали все новые и новые люди. Пришел и Чжао Юй-линь, сел на стол и закурил свою трубочку.

— Кончил про медведя? — улыбнулся Сяо Сян.

— Кончил, кончил, начальник, говори о своих делах.

— Хорошо, давайте поговорим о наших делах. Подвигайтесь поближе. Сегодня у нас не собрание. Сегодня мы просто обменяемся мнениями, то есть потолкуем, — пояснил Сяо Сян, опасаясь, что его не поймут. — Вот! В течение четырнадцати лет существования Маньчжоу-го нас все время преследовали и угнетали. Помещики же свирепствовали не четырнадцать лет, а много веков. У всех крестьян сердца наполнены горечью. Надо нам освободиться от этой горечи. Теперь царство бедняков.

— Правильно! Правильно! — подхватил Лю Дэ-шань. — Сегодня начальнику Сяо мы должны рассказать обо всех наших делах.

— Правильно. Что у кого есть, то и выскажем, — присоединился к нему человек, стоявший у окна.