Ураган для одуванчика

– Ну не доставай, чухна. Сказал же, тошно мне.

– Чего от тебя дождешься? – она поднялась, вернулась за пустым тазиком и унесла его в дом. Василий поглядел ей вслед, добавил себе виски, но пить не стал. По транзистору передавали очередную рекламу, и он, убрав звук, снова принялся размышлять о прошлом. Ему хотелось понять, где совершил ошибку. Почему так получилось, что счастье их семьи зависит от несчастья другого человека? Ведь он не бандит, не убийца. Да и жадностью никогда не отличался, не требовал для себя чего-то необычайного. И его брак начинался счастливо, да и потом он никогда не жалел, что женился на эстонке.

Первый год их совместной жизни пролетел незаметно. Вместе им было хорошо, и поначалу столкновений на бытовой почве не возникало. Изредка случались споры с выбором телевизионных каналов. Кристине хотелось смотреть свои, эстонские, а Василий по-эстонски не понимал. Она медленно, но упорно пыталась склонить его к изучению языка. Муж не поддавался. Он считал это занятие бесполезным и даже унизительным. Зачем? Жена прекрасно говорит по-русски. И это было правдой – Кристина окончила филологическое отделение Тартуского университета, которое профессор Лотман прославил на весь русскоязычный мир. Жена Василия изъяснялась грамотней многих его русских знакомых. Но язык оказался далеко не главным поводом для разногласий. Василий хотел ребенка. Сперва он думал – его жена специально что-то делает, чтобы не беременеть. Однажды он ей сказал об этом прямо. Кристина расплакалась. Она сама не могла понять, в чем дело, и уже несколько раз обращалась к врачу. После обследования причина прояснилась – последствия сделанного в ранней юности аборта грозили ей пожизненным бесплодием. Василий тогда напился, но ничего обидного жене не высказал. Да и потом к больной для Кристины теме ни разу не возвращался. Ему для полного счастья хватало и молодой жены.

Но, как выяснилось, самой Кристине требовалось куда больше. Ей было важно достойно выглядеть в глазах своих знакомых. Быт Муравиных не вписывался в стандарты уже народившегося в Эстонии среднего класса. Телевизор у них слишком маленький, холодильник слишком старый, стиральная машина слишком примитивна, сантехника в доме и вовсе допотопная. Да и автомобиль, служивший Василию почти двенадцать лет, теперь частенько нуждался в ремонте. Всего этого Кристина стеснялась и настойчиво требовала перемен. Тогда Муравин и устроился на фирму к Яану Пыдеру. Эстонец никогда бы не взял на работу русского без знания языка, но его жена Аннели дружила с Кристиной и по просьбе подруги принялась обрабатывать мужа. Среднестатистическому эстонцу проще удовлетворить желание жены, чем искать доводы для отказа. И Яан Пыдер к себе на фирму Муравина взял. Зарабатывать Василий стал гораздо больше, и вскоре у них в доме появились новые дорогие вещи. Заменив холодильник, телевизор и стиральную машину, супруг надеялся, что молодая женщина успокоится. Но Кристина так не думала. Ее раздражали старые окна, рамы на которых закрывались неплотно, бесили скрипучие двери и доводила до отчаяния крыша, что в сильные дожди давала течь. Да и новые вещи, очутившись в старом интерьере, подчеркивали убогость их самопального ремонта. Вскоре она завела разговор о ремонте капитальном. Василий начал понимать – его любимая, хоть и блестяще владеет русским, думать продолжает по-эстонски. Представители маленького европейского народа болезненно жаждут комфорта и благополучия, понимая их как проявление культуры и цивилизованности. Особенно это касается женской части населения. Ничего удивительного в подобном феномене нет. Эстонцы народ хуторской, своего дворянства никогда не имели, переселяясь в города, тут же впитывали идеалы среднего класса – жить не хуже других и иметь не меньше. Жена Муравина в этом мало отличалась от предков. Естественно, ей хотелось, чтобы муж создал те условия жизни, которыми гордились ее знакомые и близкие. Василий Кристину любил и, хоть считал все это дурью и мещанством, взял кредит в банке на полмиллиона крон.

Муравин посмотрел на часы. Стрелки показывали половину десятого вечера. Неужели он столько просидел тут под яблоней? Что-то сегодня происходило со временем. Он его не замечал. Кристина снова вышла из дома и присела рядом. Он посмотрел на жену. Глаза у нее покраснели. Она попросила:

– Дай мне сигарету.

– Я не курю.

– Ты вчера отобрал у меня пачку. Верни.

– И не подумаю. Тебе нельзя курить. Еще увижу, отлуплю. Ты же знаешь, русские мужики жен лупят, – и он заставил себя улыбнуться.

Она оставалась серьезной:

– Почему нам никто не звонит?

Василий сделал вид, что не понимает:

– А кто нам должен звонить?

– Не знаю… врачи, полиция… Она ведь уже умерла?

– Постарайся думать о другом.

– Я стараюсь. Не получается, – она потянулась к стакану: – Дай мне тоже выпить.

Василий быстро накрыл стакан ладонью:

– И пить тебе нельзя.

– А тебе можно? Тебе все можно. А мне ничего нельзя.

– Перестань ныть и радуйся.

– Чему?

– Тому, что тебе ничего нельзя.

Она, наконец, тоже улыбнулась. Но улыбка получилась вымученной:

– Я радуюсь…