Ураган. Книга 2. Бегство из рая

Ах да, полковник Чангиз. В машине по дороге сюда и во время ожидания, когда мулла освободится, он тоже прощупывал Мак-Ивера на предмет информации. Но его вопросы сводились лишь к тому, чтобы точно установить, когда и как часто их 125-й должен садиться в Ковиссе, сколько «зеленых повязок» охраняли их часть базы, когда они приезжали, сколько их оставалось ночевать на базе и окружали и охраняли ли они 125-й всякий раз, когда самолет садился здесь. Расспросы велись непринужденно, как бы между делом, полковник не спрашивал ни о чем, что выходило бы за пределы простого любопытства, но Мак-Ивер был уверен, что их подлинная причина заключалась в том, чтобы обеспечить путь к отступлению, если он понадобится. Замковым камнем в этой постройке стало предложение обмена: «Даже во время революции случаются ошибки, капитан. Друзья в высоких сферах становятся полезны как никогда. Печально, но факт. Ты почешешь спину мне, я поточу когти о твою».

Мулла поднялся:

– Я провожу вас.

– Очень хорошо, благодарю вас.

Мак-Ивер настороженно взглянул на Хусейна. Темно-карие глаза под тяжелыми бровями не выдавали ничего, кожа натянулась на высоких скулах; странное, красивое лицо, маска, за которой скрывался дух, исполненный огромной твердости и решимости. Служащий добру или злу? – спросил себя Мак-Ивер.

ИХ ДИСПЕТЧЕРСКАЯ ВЫШКА. 09:58. Вазари, съежившись, сидел на корточках у двери на крышу и все еще ждал. Когда Мак-Ивер и Лочарт оставили его одного, он разрывался между желанием убежать отсюда и остаться, а потом прибыл Чангиз и его подчиненные, почти сразу же вслед за ними Павуд и остальные сотрудники, поэтому он незамеченным проскользнул сюда, наверх, и до сих пор прятался здесь. Около 8:00 на такси прибыл Киа.

Со своего наблюдательного пункта Вазари видел, как с Киа случился приступ бешенства оттого, что Мак-Ивер не ждал его рядом с 206-м, готовым к взлету. Солдаты с базы ВВС с зелеными повязками на рукавах сообщили министру о распоряжении Чангиза. Киа громко протестовал. Ответом ему были извиняющиеся пожатия плечами, после чего Киа ринулся в здание, громогласно провозглашая, что он сейчас же свяжется с Чангизом по телефону и немедленно радирует о ситуации в Тегеран, но Лочарт перехватил его внизу лестницы и сказал, что телефоны в здании не работают, радиостанция барахлит, а радиомонтер освободится только завтра. Вазари слышал, как Лочарт говорил: «Извините, министр, мы ничего не можем с этим поделать, если только вы сами не хотите пойти в штаб базы. Я уверен, капитана Мак-Ивера не задержат там надолго, за ним послал мулла Хусейн». Воинственный пыл Киа тут же поубавился, и это доставило Вазари удовольствие, но не прогнало снедающего чувства тревоги, поэтому он остался наверху, на ветру и холоде, один, всеми покинутый и несчастный.

То, что он временно был в безопасности, не избавляло его от беспокойства, страхов и подозрений по поводу Киа сегодня и по поводу явки в комитет завтра: «Ты понадобишься для дальнейших разъяснений». И почему эти ублюдки, Лочарт и Мак-Ивер, так нервничали? Зачем они соврали этому гнусному перебежчику Чангизу про смену вахты на вышке «Абу-Сал»? Никакой смены там никто не ждет, черт побери, если только запрос не пришел среди ночи. Почему у нас осталось всего три пилота и два механика, когда с понедельника будет куча работы? Почему с базы вывезли столько запчастей? О Аллах, вызволи меня отсюда!

Снаружи было так холодно и ветрено, что Вазари вернулся в диспетчерскую, но оставил дверь приоткрытой для быстрого отступления. Он прошелся вдоль окон. Если особо не высовываться, можно было наблюдать за большей частью базы, оставаясь незамеченным. Эйр, Лочарт и механики стояли возле 212-х. Главные ворота хорошо охранялись регулярными «зелеными повязками». Он не заметил на базе никакой активности. Его вдруг пробрала дрожь. Ходили слухи о новой чистке, планируемой комитетом, о том, что он теперь стоял в первых номерах их списка, потому что свидетельствовал против Эсвандиари и министра Киа. «Клянусь Пророком, я слышал, они хотят видеть тебя завтра. Ты взял свою жизнь в собственные руки, когда вот так выступил с обвинениями. Разве ты не знаешь, что первым правилом выживания здесь за последние четыре тысячи лет всегда было держать язык за зубами и глаза закрытыми в отношении всего, что делают те, кто стоит выше нас, или очень скоро твоя голова лишится и того и другого? И так ясно, что те, кто стоит над нами, продажны, когда было иначе?»

Вазари простонал, чувствуя себя беспомощным в этом водовороте, который затягивал его все глубже, в любую минуту готовый сорваться. С тех пор как Затаки так зверски избил его: сломанный нос – похоже, он больше вообще не дышит, – четыре зуба выбиты, голова болит почти не переставая, жизнерадостность покинула его, и вместе с ней ушло его мужество. Раньше его никогда не били. Да, Мастак и Киа оба были виновны, ну и что с того, что? Какое тебе до этого было дело? А теперь твоя глупость сожрет и тебя тоже.