Ураган. Последние юнкера

— Садись на коня и поезжай по дороге к госпиталю. Там ты встретишь сестру милосердия верхом на коне и в мужской одежде. Пригласи и проводи ее ко мне. Понял?

— Так точно, ваше высокоблагородие. Только, как прикажете, ежели оне не пожелают.

— Дурак. Коли не пожелают, арестуй и доставь сюда.

— Слушаю, ваше высокоблагородие.

Ничего не подозревавшая Наташа беспечно ехала на своем Любимчике. Этой дорогой она уже не раз ездила. Случалось, что она встречала солдат, но ни один их них ни разу не позволил себе ни малейшей грубости. Наоборот, при встрече с ней, дабродушные широкие лица обычно расплывались в улыбку и они дружелюбно здоровались с ней.

— Что мой Любимчик? Устала, лошадка? — разговаривала она с конем. — Ничего, ничего, ленивец. Скоро домой поедем. Видишь, как здесь хорошо.

И действительно кругом было хорошо. Дорога вилась по густому лесу. Кругом не было ни души. Ни один посторонний звук не нарушал гармонии природы. Шелест листвы, трели цикад да птичий гомон, одни наполняли воздух.

Вдруг вдали послышался топот коня. Ничуть не беспокоясь предстоящей встречей, Наташа продолжала подыматься в гору. Топот все приближался, и вот из-за поворота, выехал ей навстречу знакомый вахмистр. Наташа направила Любимчика к краю дороги, чтобы дать проехать незнакомому всаднику, но тот, поравнявшись с нею, остановил коня.

— Здравствуйте, сестрица, — поклонился он.

Наташа ласково ответила ему, вопросительно оглядывая его рослую фигуру.

— Так что наш командир приказали проводить вас до ихней землянки.

— Какой командир? Я не к какому командиру не собираюсь ехать.

— Не могу знать. Приказали вас встретить и проводить.

— Ты, голубчик, ошибаешься. А может быть, и твой командир ошибся. Я тут никого не знаю, а еду только для прогулки, — продолжала она, улыбаясь.

— Так что не могу знать! Приказано.

Наташа сделала движение, чтобы объехать вахмистра.

— Пропусти же меня, голубчик.

— А как же к командиру-то?

— Я же тебе сказала, что твоего командира я не знаю и ехать к нему не собираюсь, — давая шенкеля, отвечала Наташа.

— Уж вы простите меня, сестрица, но командир приказали, ежели вы добровольно не пойдете, арестовать вас и силой к нему доставить.

— Как арестовать? За что арестовать?

— Уж того я не знаю. Приказано предоставить вас к нему, и все тут. Пожалуйте вперед, а я позади пойду.

— Но я не хочу ехать к твоему командиру, — попробовала она протестовать.

— Никак, сестрица, невозможно. Коли добром не пойдете, я силой вас повезу.

Делать было нечего. Не на шутку встревоженная, Наташа двинулась по указанной ей дорожке.

— Ничего не понимаю, — рассуждала она сама с собой. — Если за шпиона меня приняли, то почему этот солдат называет меня сестрой? Посмотрим. Ясно, что тут какое-то недоразумение.

Между тем Карягин с нетерпением ожидал прибытия Наташи. Выпитый коньяк разбередил его нервы, и, не обращая внимания на захмелевших офицеров, он вышел из землянки и медленно пошел ей навстречу. Не успел он войти в лес, как увидел медленно приближавшихся Наташу и конвоировавшего ее вахмистра. Наташа сразу узнала Карягина. Сердце ее быстро-быстро заколотилось и кровь бросилась в голову.

— Здравствуйте, сестричка, — беря Любимчика под уздцы, приветствовал он ее насмешливым голосом. — А ты, — обратился он к вахмистру, — исчезни.

Тот дал шпоры и, лихо козырнув, мгновенно скрылся среди зелени лиса.

— Что вам угодно? — чуть слышно пробормотала Наташа побелевшими губами.

— Что мне угодно? Да просто соскучился по вас. Шутка сказать, более трех месяцев не виделись. Слезайте же, мой зверек, — и он обнял ее за талию, пытаясь снять с седла.

' Не помня себя, Наташа взмахнула хлыстом и со всей силы ударила им Карягина по лицу. Ошеломленный неожиданностью, он инстинктивно закрыл лицо обеими руками и выпустил уздечку Любимчика. Этого мгновения было достаточно. Подняв коня на дыбы, Наташа круто повернула и стрелой полетела назад, к лазарету. Она неслась стремглав, не разбирая дороги и боясь оглянуться. Ее выручил инстинкт лошади. Любимчик искусно избегал опасностей и на полном ходу лавировал между ними. Благополучно спустившись в долину, она еще версты две пронеслась карьером, но, убедившись, что погони за ней нет, пустила шагом взмыленную лошадь.

— Вперед это мне наука, — рассуждала она, немного успокоившись. — Уж слишком была я беспечна. Нет! Чтобы теперь я поехала одна, да еще так далеко! Дудки! Ни за что на свете.

Сообразив, что Наташа ускользнула и что ему ее не догнать, Карягин затрясся в бессильной ярости. Чтобы дать себе немного успокоиться, он вошел в лесные заросли и лег на траву, укрытый кустами. Лицо от удара горело.