Ураган. Последние юнкера

«Батюшки, да ведь он безграмотный, — обрадовалась Наташа. — Вот так контроль! Нечего сказать!»

Когда солдат удалился, все облегченно вздохнули.

Нескончаемой казалась дорога. Но все же наконец приехали на станцию Лиски, где пассажирам объявили, что поезд дальше не пойдет.

Перенеся вещи в буфет, группа наших знакомых принялась обсуждать положение.

— Сходите, Алексей Николаевич, — попросила Наташа. — Узнайте, может быть, куда-нибудь еще пойдут поезда.

— Я только что справлялся, — подходя к группе своих попутчиков, заявил тот пожилой человек, которого Наташа считала офицером. — Через полчаса идет поезд на Царицын, а через три часа на Новочеркасск. Сдается мне, что нам по дороге, — шепотом прибавил он. — Я в Новочеркасск пробираюсь, как, кажется, и вы, господа.

— Да, мы туда, — отвечал ему Корсаков.

Убедившись, что их никто не подслушивает, пожилой офицер стал советовать ехать на Царицын.

— Уж очень сильно возбуждает подозрение самое слово Новочеркасск. Правда, на целые сутки дольше, но зато вернее.

— Нет, господа, — возразила Наташа. — Вы как хотите, а я поеду прямо на Новочеркасск. Уж очень надоело ехать, а к тому же мне, как женщине, и не так опасно.

— Это верно, — согласился пожилой офицер. — Да оно и лучше будет, если мы разделимся. Большая группа скорее вызовет подозрение.

— Что касается меня, — произнес Корсаков, — то я с вами не расстанусь. Еду на Новочеркасск.

— Так и порешили: Наташа и Корсаков едут прямо, а все остальные через Царицын. В таком случае, идемте, товарищи, — взяв на себя роль старшего, произнес пожилой офицер, взваливая на плечи свой мешок. — Поезд уже подан. Как бы без места не остаться.

День клонился к вечеру, когда Наташа и Корсаков уселись в поезд, шедший на Новочеркасск. На этот раз в вагонах было просторно, и они без труда поместились в купе третьего класса. Поезд шел тихо, останавливался на каждом полустанке. Наташа, взобравшись на полку для багажа, крепко заснула. Она не слышала ни остановок, ни контроля, не заметившего ее, и проснулась, когда уже совсем рассвело. Поезд стоял.

— Где мы? — обратилась она к дремавшему Корсакову.

— Да вот уже больше часу, как стоим на станции Дебальцево. Но вы знаете какая драма? Поезд дальше не пойдет.

— Да что вы? — заволновалась Наташа.

— Да. Говорят, что где-то близко белогвардейская банда, потому и боятся отправлять поезд.

— Но, может быть, еще очистят дорогу.

— Очистить-то очистят, но, судя по разговорам, не скоро.

— Вот тебе раз. Что же нам делать?

— Подождем пока, а там видно будет.

Целый день молодые люди просидели, не выходя из вагона. К вечеру в вагоны набилась такая масса ищущих ночлега людей, что дышать стало трудно.

— Знаете что, Наталия Владимировна. В соседнем вагоне есть дамское отделение. Попробуйте там устроиться. Все-таки легче будет, чем здесь.

В дамском отделении оказалось просторно, так что Наташа устроилась в полупустом купе. Наташе не спалось, и она лежала с открытыми глазами, мучительно дожидаясь дня. Вдруг внимание ее было привлечено топотом ног двигавшейся толпы. Выглянув в окно, она увидела человек двадцать вооруженных солдат и какого-то статского господина, державшего фонарь.

— Начнем с последнего, — долетали до нее отрывочные фразы. — Да смотрите, товарищи, если кто выскочит из вагона, стрелять.

«Обыск, — сообразила она. — Как-то бедный Корсаков выкрутится?»

Прошло около часа. Вдруг дверь отворилась и в вагон вошли, судя по топоту ног, не менее десяти человек. Одна за другой отворялись и затворялись двери купе. Наконец отварилась дверь и в ее купе. На пороге появился господин в статском и, держа в руке фонарь, тщательно осмотрел все уголки.

— Здесь одни женщины, — промолвил он, закрывая дверь.

Постепенно топот ног и хлопанье дверей стали удаляться, пока не стихли совсем. Наташа по-прежнему не спала и прислушивалась к доносившимся звукам. Вот мимо окна снова прошла толпа, о чем-то споря и переругиваясь. Вот пробежал какой-то человек и, по-видимому, пролез под вагоном, так как топот его ног стал раздаваться с другой стороны поезда. Не успел он еще пролезть под вагоном, как послышались кряки: «Держи, уйдет!» и вслед за тем грянули два выстрела. Прошло еще немного времени, и невдалеке от поезда Наташа услышала один за другим два залпа.

«Кого-то расстреляли, — мелькнуло в ее голове, и сердце болезненно сжалось. — Неужели и этот, такой славный мальчик, погиб?»

Долго еще лежала Наташа с открытыми глазами, но наконец крепко заснула. Проснулась она от ярких солнечных лучей, бивших прямо в глаза. Посмотрев вниз, увидала, что ночных ее соседок не было ни одной, а у окна за откидным столиком, на котором стоял жестяной чайник, выпускавший клубы пара, сидел Корсаков и резал хлеб.

— Здравствуйте, Алексей Николаевич, — приветствовала она его.

— Проснулись? А я вот чайку вам принес. Пожалуйте вниз. Давайте закусывать. Как здесь все дешево, если бы вы знали! Посмотрите, я купил сливочного масла и колбасы к чаю.

— Спасибо вам, Алексей Николаевич. Главное, что вы живы. Признаться, я очень боялась, что вас расстреляли.