Ураган. Последние юнкера

— Четвертая рота вперед, — передали по рядам колонны.

Предстоящий бой оживил людей, и четвертая рота скорым и бодрым шагом вышла из линии колонны.

Справа, на бугорке показалась группа всадников. Это Корнилов, соображая, куда нанести первый удар, осматривает местность. Между тем в воздухе уже появились невидимые мухи. Противник заметил роту и начал обстрел. Рота рассыпалась в цепь. Как на параде или на смотру шли добровольцы. Ни задержки, ни замешательства. Винтовки за плечами, образцовое равнение, шаг скорый, но не торопливый.

— Слушай, Глеб, — обратился Николай к шедшему рядом с ним брату. — Насколько я помню сухопутный устав, тебе позади середины взвода идти надо. Смотри, командиры других взводов так и идут.

— А впрямь, кажется, и так. Не силен я в сухопутном строю. Ну, храни тебя Бог.

Пули стали посвистывать чаще. Падая вблизи цепи, они взбивали фонтан грязи и обдавали ее наступающих. Рота поднялась на небольшой бугорок, который до тех пор скрывал село. Теперь все было видно как на ладони. Лежанка раскинулась вдоль небольшой речонки, отделявшей ее от наступающих. Сейчас же за речкой густые сады, в которых и засели красные. Белые облачка ружейного дыма то и дело, вспыхивали на опушке садов.

Ближе и ближе подходят добровольцы. Уже несколько неподвижных тел осталось лежать позади. Вот из-за речки затрещали пулеметы. Один, два. Ох, много их!

Не спускавший глаз с поля битвы Корнилов что-то скал адъютанту. Тот отдалился от группы всадников и поскакал к батарее. Вскоре звук пушечного выстрела ободрил наступавших. Первым же выстрелом батарея сбила один из пулеметов. Вот раскатился второй, вот третий выстрел, и опушка садов покрылась другими, белее крупными облачками. То были разрывы шрапнелей. Цепи легли, и наступление продолжалось перебежками.

— Лейтенант Николай Орлов ранен, — передали по рядам моряков.

Взглянув направо, где только что возвышалась стройная фигура брата, Глеб увидел его распростертым навзничь. Первым побуждением его было броситься к брату. Помочь ему или сказать последнее прости. Но нет. Перед ним его взвод. Он должен вести его вперед, пока и сам, может быть, не ляжет, подобно ему. Вперед! Вперед! Расстояние быстро сокращается. Красные стреляют. Падают добровольцы. Вот, сраженный в голову, опрокинулся капитан Ляшко. Мичман Красовский и Бутенев ранены в ноги. Лейтенант Федоров неподвижно лежит.

— Вперед! Вперед! — кричат остальные.

Взвод моряков выходит к единственному мосту. Остальным придется идти вброд. Вдоль моста стреляют несколько пулеметов. Не многие пройдут мост. Слишком интенсивна огневая завеса.

Кто-то крикнул «ура!». «Ура!» подхватили, рота с винтовками на перевес побежала к реке. Ба-бах, ба-бах, ба-бах — рвутся шрапнели. Та-та-та-та — работают пулеметы красных. По грудь в холодной февральской воде идут добровольцы через реку. Убитых подхватывает течение и несет вниз.

— Господи благослови! — мысленно взывает к Богу Глеб, вбегая первым на доски моста.

«Сейчас смерть, — думает он. Но страха нет. Розовым туманом заволокло сознание. — Лишь бы добежать до них. Лишь бы не упасть раньше».

Красные не выдержали. Лишь бы моряки вбежали на мост, пулеметная стрельба прекратилась.

«Отступают! Бегут! Слава Богу! — проносится радостная мысль. — Вперед!»

Короткий штыковой удар, и сопротивление неприятеля сломлено.

Он бежит, спасаясь через село. Напрасный труд. Там за селом их перехватывают посланные в обход корниловцы. Победа полная. Мало кому удалось уйти. Масса трофеев. Повозки, ружья, пулеметы, и, самое главное, ружейные патроны.

— Работает наше интендантство, — острят добровольцы, набивая свои патронташи.

После окончательной очистки села от попрятавшихся в хатах и сараях красных, части разводятся по квартирам. Давно жданный отдых.

Но Глебу не до него. Разместив свой взвод, он отправился разыскивать походный госпиталь.

Раненых поместили в сельском училище. Каменный пол большой комнаты был покрыт соломой, и на ней лежали несчастные страдальцы. В соседней комнате врачи делали операции и перевязки. Стоны и вопли неслись из операционной. Они сжимали сердце ноющей тоской. Медикаментов и перевязочных средств не хватало. Наркотиков вовсе не было, и операции производились без анестезии. Богу одному известно, что перетерпели несчастные искалеченные люди.

Глеб был поражен и подавлен видом этих страданий. Окинув комнату быстрым взглядом, он увидал Николая, который неподвижно лежал в углу, у самой двери в операционную. Пробравшись между мечущимися и стонущими телами, он опустился на колени и взял холодную руку брата. Николай открыл глаза.

Это ты Глеб? Ты не ранен? Ну слава Богу! — прошептал он. — А я, вот видишь, в грудные младенцы произведен. Даже повернуться не могу. Расскажи о бое. Есть ли еще, кроме меня, потери во взводе?

— Потом. Потом все тебе расскажу. Ты куда ранен?

— В грудь. Навылет. Все легкое вдоль пробито. От плеча до поясницы. Дышать трудно. Воздуху не хватает, — раненый, в изнеможении, закрыл глаза.