Ураган в сердце

– Дафи настаивала, чтобы я взяла другого мальчика, – продолжила Кэй. – У меня дел было невпроворот, ну и позволила ей. Ты же знаешь, ее не остановить, если она за что-то взялась. Да и, говоря честно, меня как-то не слишком занимало, кто поедет, лишь бы водить умел. Вскоре она позвонила сказать, что договорилась с Кипом Уиттейкером. А еще через несколько минут заявился Фрэнк и стал настойчиво упрашивать позволить съездить ему самому. Я, говоря честно, не знала, что и делать. Знала, что тебе не захотелось бы его обижать.

– Да нет, ясное дело, нет, – кивнул он и едва ли не в знак раскаяния встал на ноги, подошел к креслу с колесами, без возражений уселся в него, с улыбкой поднял взгляд на Кэй и, отвечая на ее обеспокоенный взгляд, разъяснил: так, мол, требуют какие-то глупые больничные правила.

Удовлетворившись объяснением, Кэй вновь вернулась к разговору о Фрэнке:

– Надеюсь, ты не возражаешь?

– Нет, с чего бы это? Удивиться удивился, хотя у нас с ним всегда были добрые приятельские отношения.

Кэй как-то странно замялась, некоторое время молчала.

– Ему нужно, чтобы ты кое-что сделал для него.

– Сделал?

Не сводя настороженного взгляда с Мэри, которая торопливо осматривала напоследок палату, Кэй склонилась к мужу и сказала вполголоса:

– Ему нужно, чтобы ты посмотрел письмо, которое он собирается разослать всем акционерам. Говорит, что если удастся сплотить их себе в поддержку, то они смогут блокировать слияние.

– Слияние? – тупо повторил он, и его вопрос заглушило смятенное восклицание Мэри, которая, проверяя ящики комода, обнаружила кипу полученных им карточек и писем.

– Ой, я же собиралась достать большой конверт. Как раз отправилась за ним, когда…

– Сюда, – тот час же решила Кэй, положив чемодан и быстро открыв его.

– Все это сюда положим? – совершенно спокойно спросила Мэри.

– Теперь все?

– Я надеюсь, – смущенно ответила та, снова заглянула в туалетную комнату, пробежалась рукой по высокой полке в платяном шкафу, нагнувшись, заглянула под кровать, лицо ее пылало, когда она, выпрямившись, выговорила извиняющимся тоном: – Просто не знаю, что у меня с утра с головой.

Выдавив из себя улыбку, Джадд заметил:

– Да знаете вы, знаете.

Однако вместо облегчения девушка пришла в еще большее замешательство, неловко попыталась ухватить правой рукой и пальто, и чемодан, а левой толкать коляску. Лицо ее выразило признательность, когда Кэй пришла ей на помощь, передала пальто мужу, сама взяла его чемодан и отодвинула кресло, освобождая Мэри проход к двери.

Никто ничего не говорил: казалось, больше говорить стало не о чем, все темы для разговора уже обговорили или исчерпали, – и один за другим они двинулись по коридору: молчаливая процессия, не издававшая иных звуков, кроме постукивания каблучков шедшей рядом Кэй да едва различимых шагов обутой в тапочки Мэри. Длинный коридор не был территорией неведомой, только вчера он трижды прошел его из конца в конец, а днем раньше – еще дважды, но сейчас память вернулась к той первой ночи, к тем светящимся вехам по голубому небу. Постигая реальность, он глянул вверх, узнавая полусферические колпаки светильников и убеждаясь, что в их свете потолок и вправду отдавал голубизной.

– Прощайте, мистер Уайлдер, – услышал он, проезжая мимо поста на этаже, повернул голову, обменялся улыбками и взмахами рук с дежурной медсестрой, добавившей вдогонку: – Счастливо вам, – пожелание явно искреннее, едва ли не чересчур, напоминание о том, что оно ему, может быть, и пригодится. Глубоко вдохнув воздух, Джадд медленно-медленно выпустил его.

– Возможно, нам придется подождать немного, – предупредила Кэй, когда они приблизились к вестибюлю. – Доктор Карр был занят, но просил передать, чтобы его вызвали. И я понимаю, что тебе захочется попрощаться с ним.

Он собрался сказать, что уже попрощался, вчера вечером, но промолчал, сознавая теперь, как не сознавал прежде, что это конец, полный и окончательный, вызывающий мрачное предчувствие, схожее с ощущением брошенности на произвол судьбы, без средств к существованию, без поддержки. Они уже вышли в вестибюль, безлюдный, если не считать женщины за пультом, которая бодро известила:

– Он уже идет, миссис Уайлдер.

– Благодарю вас, – сказала Кэй.

Они подождали, молчание делалось все более тягостным, и наконец Кэй прервала его, нервно выговорив:

– Может, мне лучше пойти вперед и подогнать машину поближе к входу?

– Можно и так.

– Я вернусь, – бросила Кэй, с силой открывая входную дверь.

По-прежнему стоя сзади, Мэри покаянно запричитала:

– Я так сожалею о том, что сегодня утром было, мистер Уайлдер.

– Сожалеете? О чем?

– Все так перемешалось, – сказала она. – Я полагаю, что просто слишком разволновалась.

– Ну и что? День-то важный. Вы не были бы человеком, если бы не взволновались.

– Наверное, так, – произнесла она, стараясь поверить его словам. – Просто так получается: ведь нечего же бояться, я понимаю, нет ничего такого, а я боюсь.

Полуобернувшись, Джадд увидел ее руку, лежавшую на рукояти кресла, и накрыл ее своей.

– Не надо беспокоиться, все у вас будет хорошо.