Ураган в сердце

– На самом деле, думаю, особых причин для сильной тревоги нет, – успокаивающе сказал врач. – Все признаки свидетельствуют о небольшом инфаркте, как раз о таком, залечить который не составит труда. Однако, разумеется, всегда есть возможность неблагоприятных осложнений.

– Это все игры, в какие вы обязаны играть, – покачал головой Крауч. – Ничего больше вы с этим поделать не можете. Так ведь? Только, черт побери, есть кое-что, что вам по силам сделать с тем, что наступит после. Как раз об этом-то я и тревожусь.

– Боюсь, я не совсем понимаю вас, – промямлил Карр, отказываясь верить, что Крауч на самом деле имел в виду то, о чем, по всей видимости, говорил.

– Вы не понимаете? – Крауч криво усмехнулся. Он по-прежнему держал журнал, который читал, туго скрученный в трубочку, тот в его руке казался скипетром власти. Крауч разжал кулак, и журнал распрямился, показывая обложку. Аарон Карр увидел, номер «Анналов общей практики» с его статьей «Эмоциональная реабилитация сердечных больных», по ней он и делал доклад на конференции в Атлантик-Сити.

Вороша страницы, Крауч допытывался:

– Это ведь вы писали, так?

– Откуда это у вас? – Тон, каким Карр задал вопрос, был натянутым: сказывалось мучительное воспоминание о подстроенном Сиплтоном провале, а кроме того, как-то неприятно было видеть в руках непосвященного то, что писалось им исключительно на потребу профессионалов.

Кривая усмешка президента сделалась еще самоувереннее.

– Я когда полагаюсь на человека, то хочу знать, с кем имею дело. После вашего вчерашнего телефонного звонка… возможно, мне следовало бы знать, кто вы такой, только я не знал, а потому позвонил своему доктору. Спросил, не знает ли он про вас чего. Я-то рассчитывал только на то, что он сумеет отыскать сведения про вас в каком-нибудь справочнике. Представления не имел, что вы окажетесь ему знакомы.

– В самом деле? – смущенно воскликнул Карр. – А кто ваш доктор?

– Говард Роббинс, – ответил Крауч, дав собеседнику всего мгновение на попытку припомнить, и быстро прибавил: – Он сказал, что вы его, наверное, не помните. Сказал, что видел вас всего один раз в Атлантик-Сити, когда вы этот доклад делали. Первое, о чем он подумал, когда я ему объяснил, что меня волнует в истории с Джаддом. Сказал, что я непременно должен прочесть статью. Ну, я пошерстил кругом и достал журнал. Тем как раз и занимался, пока вас ждал, – читал.

– Понятно, – выдавил из себя Аарон Карр, стараясь ничем не выдать волнующего осознания того, что его работа оказалась не такой уж провальной, какой он всегда себе ее представлял, ощущение это очень быстро переросло в чувство праведной победы над Горацием Сиплтоном.

– То, что тут сказано, сущая правда, – понесся дальше Крауч. – У меня сейчас точно такой же случай. Сэм Харрод был когда-то нашим агентом по закупкам. Лучший, черт, закупщик шерсти во всей отрасли. Сам его взрастил. Еще год назад не было в производстве ковров фабрики, которая не пыталась бы сманить его у меня. Потом у него этот приступ сердечный случился. Было это шесть месяцев назад. С сердцем сейчас все в порядке. Во всяком случае, оно вполне здоровое, для того чтобы ему снова за работу взяться. Только всякий раз, стоит ему приблизиться к конторе, ну просто все из рук вон. – Поймав взгляд доктора Карра, мистер Крауч неистово вскрикнул: – Я не хочу, чтоб такая же история приключилась с Джаддом Уайлдером!

– Да, разумеется, не хотите, – пробормотал Карр, желая, чтобы больше его коллег поняли то, что понимал этот непосвященный: при терапии сердечных заболеваний заботиться надо скорее о душе пациента, нежели о его сердце.

– Вы первый встреченный мною специалист по сердцу, который, похоже, понимает, в чем тут собака зарыта.

– Я не кардиолог, мистер Крауч.

– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо отмахнулся тот. – Терапевт… да зовите себя кем хотите. Только вы немало поработали над этой темой. Должны были. Иначе не написали бы того, что тут сказано.

– Вообще-то я действительно несколько лет занимался исследованиями в области сердечно-сосудистых заболеваний в Берринджеровском институте.

– Я так и думал, – сказал Крауч, довольно фыркая. – Большинство из этих чертовых специалистов-сердечников… у них только одна забота – сердце человека. Если оно вылечено, то тем, с точки зрения их забот, дело и кончено. Только, черт побери, дело совсем еще не кончено.

– Нет, не кончено, – согласился врач, но тут же припомнил о профессиональном требовании защищать коллег от всех обвинений, даже тех, какие сам выдвигал. – Я уверен, мистер Крауч, что всякий врач, мало-мальски занимавшийся сердцем, осведомлен о наличии эмоциональных последствий.

– Быть осведомленным – это одно, – резко парировал Крауч. – А вот сделать что-то путное в таких случаях – это совсем другое.

– Совершенно верно.

– Я только вот что скажу: коль уж суждено было Джадду свалиться с сердечным приступом, ему точно чертовски повезло попасть в ваши руки.