Ураган в сердце

Доктор Карр поднял руки, соединил их ладонями, держа пальцы вниз: изображение получилось настолько наглядное, что никакой трудности не представляло его понять:

– Это ваше сердце, мистер Уайлдер.

Джадд кивнул, его как-то странно кольнуло, как от предчувствия опасности.

– По сравнению с некоторыми другими внутренними органами, почками например, сердце – механизм относительно простой. В сущности, оно всего-навсего мускульный мешок, состоящий из ячеек. Отсюда и термин «миокард»: «мио» значит мышца, «кард» – сердце, сердечная мышца. Если то, что я говорю, для вас слишком элементарно…

Джадд отрицательно повел головой, силясь отрешиться от безотчетной тревоги при виде того, что доктор Карр принялся ритмично сгибать ладони, подражая сердцебиению, причем сотворенное двумя докторскими руками оказалось настолько правдоподобным, что Джадду едва ли не показалось, будто видит он собственное рассеченное сердце.

– Считайте, что мои запястья – это крупные сосуды, через которые поступает кровь в сердце и выталкивается из него. Вот тут некоторые люди путаются: эти сосуды вовсе не коронарные. Так что, когда мы говорим о коронарной окклюзии, или закупорке сердечных сосудов, то вовсе не имеем в виду ничего, прямо связанного с кровотоком по всему остальному телу. Коронарные сосуды – это отдельная система. У них всего одно назначение: приносить кровь, питающую сердечную мышцу. Понятно?

– Ясно, – отозвался Джадд, ощущая сухость во рту.

– Отлично. Коронарные сосуды начинаются вот тут, сверху, и поначалу большие, как главный корень у дерева, а потом они расходятся вниз, пронизывая всю сердечную мышцу, словно корневая система под землей. Кровеносные сосуды становятся все меньше и меньше, пока мы не попадаем вниз, вот сюда, – доктор пошевелил кончиком пальца, – где ответвления совсем маленькие. Теперь, если что-то останавливает кровоток вверху коронарной системы, вот здесь, в одном из этих крупных главных корней, да-да, – это серьезно, однако закупорка здесь, внизу, в этих маленьких сосудиках-ответвлениях отсекает подачу крови всего лишь от небольшого участка миокарда, что не способно всерьез помешать нормальной работе сердца.

– И это всего-то, что со мной случилось? – задал Джадд вопрос, прозвучавший настолько напряженно, что понять его можно было скорее как сомнение в правоте, о чем спросивший тут же пожалел, заметив тень, на мгновение омрачившую лицо врача.

Однако доктор Карр как ни в чем не бывало продолжил, сохраняя тон вымуштрованного терпения:

– Да, все обследования показывают, что у вас инфаркт небольшой. Об этом я еще поговорю чуть позже. Только сначала давайте проследим весь комплекс результатов. Понятием «инфаркт» мы пользуемся для обозначения того участка мышечной ткани, который отрезан от кровоснабжения. Мы называем это «инфарктом миокарда» – обескровленный участок в мышечной структуре сердца. Понятно?

Джадд кивнул.

– Отлично, смотрите, что происходит на участке, подвергшемся инфаркту. В сущности, то же самое, что происходит, когда вы пораните мышечную ткань в любой другой части тела. Предположим, вы порезали палец и оставили небольшой лоскут кожи, который отторгнут от кровоснабжения. Отторгнутые клетки отмирают, разумеется, и отторгаются, пока рана заживает. Взамен нарастает рубцовая ткань, у артерий отрастают новые корешки, которые берутся за работу, – и все затягивается, делаясь как новое. Но с той, разумеется, разницей, которая существует между инфарктом миокарда и порезом пальца. Сердце вынуждено биться не переставая, а процесс заживления в мышечных тканях, которые постоянно в движении, всегда идет труднее. Скажем, если я порежу палец возле сустава, ранка заживет совсем не быстро, если только я не наложу на палец обездвиживающую шину. Вот в том-то и беда наша при инфаркте миокарда: шину на сердце не наложишь.

Наверное, то была одна из тех вымученных шуточек, какие врачи приберегают для лежачих больных, и Джадд, словно поддакивая, ответил на нее улыбкой.

– Так что приходится довольствоваться лучшим из того, что есть под рукой. А значит, позволять сердцу продолжать биться при минимуме нагрузки и безо всяких потуг, либо участить ритм, либо заставить его качать сильнее. Вот вам и главная причина постельного режима: сердце мы обездвижить не в силах, а потому пытаемся помочь, насколько можно, обездвижив тело. Впрочем, всей проблемы это не решает. Как, уверен, вы понимаете, сердце реагирует на стимулы, исходящие из мозга, точно так же, как и на физические усилия…

– И для заводных типов вроде меня – это сущая беда, – довершил фразу Джадд и, уже услышав, как он произнес ее, осознал, что получилось не добродушное замечание, как он хотел, а какое-то грубое несогласие, вызвавшее мгновенную перемену в выражении лица врача, оно сделалось мрачнее тучи, готовой вот-вот разразиться молнией гнева.

Удивительно, но ответил доктор Карр с ледяным спокойствием:

– Если бы вы не принадлежали к этому типу людей, мистер Уайлдер, вы бы не попали сюда, во всяком случае – с сердечным приступом.