Ураганный туман

- Я уничтожен, я не нужен никому... Нет никого, кто внял бы последней моей мольбе. Я должен умереть!

- М-да!.. - сказал Кленов и растопырил локти.

В этот момент мимо прошел бывший полковник, а ныне майор Молния. Профессор вежливо поздоровался с ним.

- Я должен умереть, Иван Алексеевич! Но у нас существуют традиции, которые я не могу переступить! У меня есть в мире только один человек, на дружбу которого осмеливаюсь я рассчитывать. И этот человек вы, Иван Алексеевич.

- Я? М-да!.. - удивился Кленов.

- Да, вы. Вы единственный человек, который может и должен оказать мне последнюю услугу.

- Услугу? М-да!.. Пожалуйста, что могу... Извольте!

- О, я знал это! Я не мог сомневаться. Мы связаны кровью, пусть случайно не пролитой, но все же кровью!..

- М-да.!. М-да!.. - сразу рассердился Кленов.

Японец выхватил кинжал. Профессор в испуге попятился.

- Не бойтесь! Это священный вакасатси. Я ношу его с собой как защиту от всех жизненных невзгод. У японского дворянина из жизни есть только одна дверь, на пороге которой лежит этот кинжал.

- М-да!.. Но я не вполне понимаю...

- В древней стране Ямато есть священный обычай сеппуку, или харакири... Этим кинжалом японец взрезает себе живот, а друг его, выполняя роль кайтсаки, должен отрубить ему в этот момент голову. Я привез для этого саблю... Иван Алексеевич, об этой дружеской последней услуге я прошу вас!

- Что? - в испуге закричал Кленов, отскакивая от японца и хватаясь за сердце.

Лицо старого японца исказилось от внутреннего страдания.

- Я не могу уйти из жизни иначе. Поэтому я прошу, я умоляю вас, профессор: отрубите мне голову, когда я вспорю себе живот!

- М-да!.. Но, позвольте... ведь я же не умею рубить головы...

Японец упал на колени и, держа в одной руке кинжал, другой хватался за полы пальто профессора.

К ним подошел секретарь министра:

- Василий Климентьевич просит вас на испытание, профессор. Сейчас будет произведен эксперимент выстрела. Всем остальным предлагается скрыться за прикрытия.

- М-да!.. Я сейчас, сейчас... - растерянно говорил профессор, глядя на распростертого на песке японца.

Секретарь остался с хнычущим японцем, а Кленов зашагал прочь. Два раза он сердито обернулся.

- Мы ждем вас, - сказал министр, увидев Кленова.

- М-да!.. Понимаете, задержался... Какие-то совершенно необыкновенные предложения... Никогда в жизни не слышал ничего подобного! - Руки профессора тряслись.

- Товарищ майор!

- Есть!

- Все ли готово?

- Есть все готово.

- Ваши координаты?

- Триста сорок семь и девятьсот восемьдесят четыре.

- Так. Подождите. - Министр полез в карман гимнастерки и вынул маленькую записную книжку. - Я, друзья, на досуге прежде астрономией и математикой занимался. Вот и решил траекторию подсчитать... Подождите, посмотрю, что у меня получилось. Так...

Молния удивленно смотрел на министра.

Молния, еще в бытность свою полковником, написал классический труд о сверхдальней стрельбе. Ему он и был обязан тем, что, отстраненный от руководства строительством, он все же остался при батарее сверхдальнего боя, чтобы произвести залп. Все подсчеты были сделаны им на основе этого труда. И вот Василий Климентьевич неожиданно сомневается теперь даже в правильности его расчетов. Но Молния не повел и бровью. Он умел сносить невзгоды, понимая, какому делу служит.

- Триста сорок семь и девятьсот восемьдесят шесть? - спросил Василий Климентьевич, суетливо и застенчиво перелистывая книжку.

- Нет, триста сорок семь и девятьсот восемьдесят четыре, - твердо сказал Молния.

Министр нашел нужную страницу, голос его сразу стал, как и прежде, уверенным:

- А по-моему, девятьсот восемьдесят шесть. Я учел некоторые дополнительные моменты притяжения космических тел. Знаете задачу о трех телах?

- Разве вам удалось решить эту задачу? - удивился Молния.

- В общем виде нет. Но методом постепенного приближения подсчитать конкретный случай можно.

Молния пожал плечами.

- Прежде вам пришлось бы только один случай подсчитывать несколько лет.

- Вы правы. Но в наш электронный век это делает электронно-вычислительная машина. Это оказалось даже легче, чем переводить с одного языка на другой, играть в шахматы, точно определять по миллиону данных прогноз погоды, она может решить и наш случай.

- Вы правы, - сказал Молния. - Без электронных машин не обойтись.

- Все дело в программе вычислений. В моем случае машина получила цифры: триста сорок семь и девятьсот восемьдесят шесть.

- Я могу изменить прицел. Промах не играет сейчас роли.

Василий Климентьевич нахмурился.

- Сейчас, может быть, и не играет. Но мы с вами ведь собирались взорвать остров Аренида. Точность прицела решает в таком случае все.

- Какие будут приказания? - сухо спросил Молния.

- Что ж, проверим? Тогда, товарищ майор, будьте любезны изменить прицел.

С безразличным видом Молния подошел к аппарату и отдал распоряжение.

Пока ждали сигнала готовности, все молчали.

Кленов, растопырив локти, хмуро смотрел в пол. Наконец сигнальная доска засветилась. Министр взглянул на Молнию.

- Огонь!

- Есть огонь! - Молния нажал кнопку.

Задрожали стены. Пол под ногами заколебался. За окном взметнулись тучи песка.