Ураганы (СИ)

Эта картина привела меня в шок, я начала плакать навзрыд. Мужчина в черном поднял голову вверх. Убирал пистолет и вытянул руки ко мне.

- Тише, тише, малышка, все кончилось. Все хорошо. Я Бесстрашный, не бойся. Давай, я помогу тебе слезть.

Но все его слова я пропускала мимо ушей. Меня трясло от страха и отвращения, когда я смотрела на расколотую голову изгоя.

- Мама? Там мама! - кричу ему.

Он обернулся назад. По его выражению лица я поняла, что произошло что-то страшное.

Из меня будто выкачали весь воздух. Стало наплевать на высоту. Я схватилась за нижнюю ветку и спрыгнула вниз, приземлившись через кувырок. Мама была тренером по гимнастике. И со спортивными снарядами была знакома. Тонкие ветви яблони мне послужили брусьями, я ловко очутилась на земле.

Сорвалась с места в сторону стены, куда убегала моя мама. Я заметила, как стоят еще трое в черном, склонив головы вниз.

Уже издалека виднелись три силуэта на траве. Два серых и ярко-оранжевый.

«Мама»

Все что я увидела дальше: задранное мамино платье, голые ноги и огромный камень, который лежал на ее голове.

Звон в ушах был на столько сильным, от чего я не сразу поняла, что это был мой крик. Сильные руки схватили меня, отворачивая от ужасной картины. Кто-то прижимал меня к себе. По темной коже, я узнала того Бесстрашного, который застрелил изгоя под деревом.

- Тише. Все будет хорошо. Успокойся, маленькая. Меня зовут Макс…»

Фор выдернул из воспоминаний, поставив передо мной кружку с горячим напитком.

- Ее вспоминаешь? - он осторожно поинтересовался. - Прости. Ты всегда грустная, задумчивая, когда вспоминаешь ее.

«А ты всегда проницателен»

- Да, задумалась, - улыбаюсь ему в ответ, разгоняя плохие мысли.

- Знаешь, как говорила моя мама? - Фор делает глоток из кружки. - Жизнь - это череда выборов. Тщательно продумай свой следущий ход, - делает паузу. - Это я про разговор с отцом. Я тебя не тороплю.

- Спасибо, - подхожу к нему и нежно целую в его полные, мягкие губы.

Я правда благодарна ему, он не стал торопить. Меня грызет совесть, Фор не знает, что я одна из Лидеров. И он не должен знать. Не хочу, чтобы он переживал. Я знаю, что афракционеры готовят покушения, охотятся за головами Лидеров. Особенно за Бесстрашными.

С Фором мы познакомились, когда я сама была неофитом. Он был моим тренером и наставником. После - это переросло во взгляды в столовой, дальше в индивидуальные тренировки, потом в свидания на крыше до рассвета, и в конце концов все закончилось в его постели.

Мы обсуждали с ним все на свете, делились тайнами, мечтами. Когда он признался мне в любви, я окончательно сдалась его чарам, но так и не дав ему ответ. Любовь - слово для меня очень серьезное. Я не знаю его определения. Мне хорошо с Фором, но я не могу ему все рассказать, не могу сказать, что один из Лидеров это я. Не могу подвести отца. Я дала клятву. Меня могут лишить этого звания. Когда я решу, что с этим делать, тогда слово «любовь», для меня станет доступным.

Какое определение я знаю точно?

Ненависть.

Я ненавижу изгоев. Всем сердцем. Ненавижу их существование. Каждый раз, когда Фор патрулирует районы афракционеров, я сижу на нервах. Когда их команда задерживается, я вся извожу себя. Уж слишком большой отпечаток оставили три изгоя, которые растерзали мою мать. Я знаю, на что способен человек оставшийся без всего.

Изгои убивают безразборно. Мужчин, стариков, женщин и детей. Много, кто выбывает из фракций за стену в первые дни кончают самоубийством. Жизнь изгоя отвратительна.

Еще я презираю фракцию Отречение, которые кормят, поят и одевают этих ублюдков. Маркус Итон - Лидер Отречения, управляет всем Чикаго, призывает быть отзывчивыми к изгоям и дивергентам.

Ко вторым я никаких претензий не имею. К дивергентам у нас относятся настороженно. Ведь они не вписываются в одну фракцию. В их крови течет принадлежность ко всем фракциям.

Дивергент перешедший в чужую фракцию зачастую не соблюдает законы и правила.

В Дружелюбии запрещены любые виды конфликтов, кроме словесных, в тихом тоне. Дивергент может подраться.

В Искренности запрещено утаивать что-то. Там чтят честность. Дивергент может солгать.

В Эрудиции не признают лень, там принято трудится во благо науки каждый день. Дивергент может не сделать этого.

В Отречении дивергент может не помочь изгою, может не отдать свой хлеб. Это возбраняется.

В Бесстрашии дивергент может застыть с пистолетом в руке, смотря в глаза тому, кого нужно убить. Он засомневается из-за своих качеств дружелюбия или отречения. В бою это может плохо кончиться.

Поэтому к дивергентам относятся скептически. Они подрывают все уставы фракций. Лидер Эрудиции Джанин Метьюс пыталась на собрании поднять вопрос об исключении из фракций дивергентов. Но Маркус Итон отклонил это предложение, обосновав это бесчеловечным.

«Двуличный Итон. Выгоняющий из своей фракции в логово изгоев людей которые не поделились хлебом или последним одеялом с этими животными, но закрывающий глаза на косяки Дивергентов.»

****