Уральская Гиперборея

Предпринятый выше научный анализ бажовской и мировой мифологии заставляет нас еще раз (но уже на новой основе) вернуться к ключевой проблеме древней истории — ее матриархальным истокам.Образ Хозяйки Медной горы как бы олицетворяет суть, смысл и значение данной темы. Ее доскональное изучение, собственно, и началось с раскрытия материальных корней мифологии. Так, крупнейший швейцарский ученый XIX века Иоганн Бахофен (1815–1887), который и ввел в научный оборот понятие «матриархат», отмечал в своем давно уже ставшем классическим труде «Материнское право», что мифологическая традиция должна быть признана как достоверное и совершенно независимое от воздействия свободной творческой фантазии свидетельство древнего времени, ибо оно подтверждено и проверено исторически бесспорными фактами^{154}. Мифология, утверждал Бахофен, есть изначальная, более великая и более важная действительность: лишь она может показать нам древние времена, и хотя в мифах все переиначено, завуалировано, — они порождены реальной исторической эпохой и помогают реконструировать эту древнюю эпоху в тех ее фрагментах, где отсутствуют материальные археологические свидетельства.

Пещеры занимали особое место среди различных матриархальных объектов, предметов и натуральных или символических аспектов женского естества. Мать-пещера, спасительница и охранительница не одного поколения пещерных обитателей, ассоциировалась в их сознании прежде всего с женской утробой. Сюда после долгой ночи проникали пронизывающие мрак солнечные лучи, олицетворявшие небесно-космические фаллосы. Но и сами горы, в которых, как правило, находились пещеры, олицетворяли соответствующую и необходимую сторону сексуального партнерства. Культурологи отмечают: если пещера всегда олицетворяет женский принцип и обозначается треугольником вершиной вниз, то в таком случае гора, в которой находится пещера, символизирует мужской принцип и обозначается таким же треугольником, но вершиной вверх. Китайцы пошли еще дальше, наполнив оба первоначала космическим содержанием: пещера — одна из ипостасей фундаментального женского принципа инь, а гора — его зеркального отражения — мужского принципа ян.^{155}

Испокон веков пещеры были неразрывно сопряжены с погребальным обрядом и представлениями о загробном мире, в свою очередь, смыкающимися с культом Великой Богини-Матери. Немецкий исследователь древней культуры Е. Вардиман подчеркивает: в прошлом люди считали, что между могилой и материнской утробой существует внутренняя связь. Древнейшими гробницами служили пещеры, гроты, расщелины в скалах, то есть чрево Матери-Земли. Из ее тела человек выходил, в него же он и возвращался. Вот почему для многих древних этносов смерть считалась матерью, которая вновь принимает в свое лоно жизнь, ею же порожденную. В этом смысле умереть означало вернуться в материнское лоно.^{156}

Таким образом, древние пещеры выступали объектами первобытного культа, им поклонялись, они внушали страх и трепет, обрастая разного рода обычаями или запретами. В Восточных Саянах живет маленький сибирский народ тофалары, насчитывающий менее тысячи человек и говорящий на одном из тюркских наречий. Тофаларский фольклор столь же богат, как и устное творчество любого народа. В легендах коренных жителей Саян сохранились и следы архаичного поклонения пещерам. По их поверьям, на вершине самой высокой горы есть огромная пещера, наполненная сокровищами — золотом и драгоценными камнями. Там живет сам Хозяин гор. Но добраться в запретную пещеру никто не в состоянии: как только редкие смельчаки достигали половины горы — налетал ветер, появлялись тяжелые тучи, начиналась буря с дождем, градом, громом и молниями. Те, кто не погибал, вынуждены были ни с чем возвращаться назад.

Многие мегалитические памятники (как естественные, так и искусственные) также символизируют соответствующие аспекты противоборства или же, напротив, гармонии между матриархальными и патриархальными традициями, которое завершилось гармоническим единством и относительной взаимотерпимостью полов. О конкретных деталях и перипетиях былого противостояния матриархата и патриархата современной науке известно очень и очень мало — за исключением косвенных данных археологии, фольклора и этнографии. Лишь немые природные свидетели недвусмысленно напоминают о страстях, кипевших повсюду много тысячелетий тому назад.