Уральский узел

Я наклонился вперёд

— Венер. Давай, по-чесноку. Вы понимаете вообще, что весь вот этот дискурс — насчёт языка, насчёт угнетения, насчёт самостоятельности — вы понимаете, какой это п…ц? Вы понимаете, что в Европе, в Америке — снимают границы, упрощают визовые режимы — а мы границы строим. Вы понимаете, что когда все идут вперёд — мы идём назад, причём с идиотскими песнями, скача и игогокая. Все говорят о том, что национальное государство отмирает, а мы это национальное государство создаём. Вы понимаете, что любая таможня создаётся ровно для того, чтобы кто-то с неё кормился — нет? Так нах… вы это взваливаете себе на плечи. Вам что — дармоедов мало? Что за х…я насчёт языка — вот мы с тобой сейчас разговариваем на русском, и понимаем друг друга. Ты хочешь, чтобы наши дети друг друга не понимали, или что ты хочешь?

Венер — он был бизнесменом, управлял крупным химическим предприятием и имел пакеты акций в других местах — не нашёлся что ответить. Потом — он достал бутылку из ящика стола, два стаканчика. Налил. Я заметил, что две трети уже выпито.

Заглотил — залпом. Я не притронулся

— Я не знаю, что делать.

— Не знаешь, что делать?! Венер, ты сам себя слышишь? Ты второе лицо в государстве по факту — нет?

— Да ни х…!

Венер заговорил искренне и зло, словно отплёвываясь.

— Ни х… я не второй и ни третий — никакой я. И мы — никакие. Наш номер в раскладе — шестой. Знаешь, кто правит?

— ???

— Улица правит! Всякая шваль засрала людям мозги, кому отделением, кому халифатом, кому ещё. Я когда на заседания хожу, мне, б… хочется, прямо посреди заседания встать и уйти! Потому что вот мы решаем, решаем — но знаем, что мы можем делать только то, что одобрит улица. Думаешь, я не понимаю, что если мы отделимся, то нефтехиму — п…ц, и всему — п…ц, потому что вся наша промышленность — на сто пятьдесят миллионов человек, а не на четыре миллиона рассчитана.

— А чего? — подъелдыкнул я — в Европу вступите, будете туда нефтехимию свою грузить. Там зарплаты от семисот евро — а?

— Ага. Мне только это не рассказывай, да? Я всё-таки там учился. Никому мы там и на хрен не сдались. И рынок нам никто не отдаст — скорее наш хапнут. Я когда на правительство уходил — мы грузили продукцию в двадцать три страны мира. В двадцать три, б…! Китай брал… нормально все было. А теперь что? Ты понимаешь, что политическая нестабильность — это сам по себе серьёзный риск. До того как все это началось — нам Китай предоплату за год вперёд мог загонять!

Венер схватился руками за голову

— Б… все как ополоумели. Интеллигенция эта сраная… откуда взялось её столько, ну, б… откуда? Ведь где-то они были до поры, в две дырочки сопели, на унитаз работали, как-то на жизнь зарабатывали. А теперь… с. а, каждый в Курултай рвётся. Лучшие люди народа, е… твою мать. За всю жизнь рубля руками не заработали! Только языком. Но народ за ними ведётся. И знаешь, что х… всего?

…

— Народ то ведётся. Только думают по-разному. Дербанить — хотят все. Только эти интеллигенты думают, что раздербанят — и будет все их. А толпа думает — все будет наше. Вот когда столкнутся лбами — вот крови то будет…

…

— Шпана… лезгинку танцует — Венер уже заговаривался, видать, выпитое сказывалось — говорят, у нас рождаемости нет. А эти откуда? Б… они же ни к чему не годны, кроме как камни кидать. В глазах зеро, в кармане — зеро, в голове — зеро. Ну, вот что с ними делать? Закиров докладывал на правительстве — менты отказываются стрелять, говорят — в детей стрелять не будем. А какие это дети? Это же зверьё… конченые отморозки… готовая Аль-Каида. Они же все что мы сделали — в унитаз…

В унитаз…

Что самое страшное во всем в этом — знаете? В том, что начинается социальная война — война отцов и детей. Венер — он же страшные слова сказал, сам того не поняв — про рождаемость, мол много нарожали. А ведь это страшно — получается, чем меньше детей, тем лучше, тем меньше угрозы для нас. Мы родили детей, но не воспитали их, не дали им дороги в жизни и что самое главное — не дали мечты. Мечту им дали ваххабиты. И сейчас — мы с ужасом ждём, пока они впустят в построенный нами для них дом бандитов с ножами…

— Венер… — позвал я

— А?

— Земля на связи. Поговорку знаешь — ты бабай и я бабай, и ты мозги мне не сношай.

…

— Давай, попробуем друг для друга людьми оставаться. Как бы ни было. Мы ведь все равно — в одной лодке плывём, как ни крути. И мы понимаем, что друг без друга нам никак. Где то мы вам поможем. Где то вы нам. Но давайте, останемся людьми. Иначе между нами произойдёт то же самое, что произошло с Украиной. А нам тут жить ещё, верно, Венер? И нашим детям тоже…

…

— И ещё об одном подумай… прошу, просто пока подумай. Вот смотри, Курултай этот, из кого он состоит?

…

— Из интеллигенции, правда? Интели, те кто в хадж съездил, наверное… авторитеты, короче. Там сколько бизнеров — нормальных, серьёзных бизнеров, скажи?

— Двое

— На?

— Сто человек…

— Двое. На сто человек. Так вот, это значит, Венер, что когда будет голосоваться любой вопрос, у тех, кто работает руками, будет два голоса. А кто языком — оставшиеся девяносто восемь. А знаешь, чего они хотят?