Уральское эхо

– У нас говорят – посредничество. Сколько же вы хотите за то, что приведете какого-то выжигу?

Немец не обиделся, а пояснил:

– Не выжигу, а старшего запальщика[72] здешнего золотоносного прииска. Ежели сговоритесь – мне десять процентов экономии.

– А как вы эту экономию будете считать?

– Да дело простое, Сергей Манолович. Полтора рубля за золотник для вас разве не выгодно?

– Полтора рубля? – «Скупщик» опять облизнул губы. – Действительно?

– А я что говорю? Тут больше не дают, он это знает. А ваша выгода – сами понимаете… Пятьдесят копеек мне, все остальное ваше.

– Пятьдесят копеек?! – взвился грек. – Креста на вас нет! За то лишь, что привели человека?

– Тот человек золото принесет, не забывайте. А не то идите сами ищите продавца. В два счета попадетесь полиции.

При упоминании полиции грек сник:

– Мм… Ээ… Вы сказали, погулять час-другой?

– Лучше два часа, ему далеко идти. Вы сейчас пообедайте и ступайте по дороге прочь от реки. Увидите там горку, а на горке монумент. Это второй здешний памятник. Пирамида поставлена, с одной стороны от нее растет сосна, а с другой – лиственница. Караульный дом рядышком. Шайтанка ведь проходит посередине Уральского хребта. На том месте, где пирамида, каторжные да ссыльные с Россией прощались. Матушка Россия, так у вас говорят? Наплаканное место. Брали они там горсть земли и уходили в Сибирь. Многие навсегда. Ну, любопытно?

– Пожалуй. А доехать туда нельзя, обязательно пешком?

Пруссак с пафосом ответил:

– Люди туда пешком восходили и в кандалах. Вы уж того, с уважением к их памяти…

Тут принесли щи и жаркое. Грек кивнул и потянулся за графином:

– Так и быть, схожу пешедралом, растрясу жировую прослойку.

Вечерело, когда он вернулся в трактир. Хозяин сразу отвел его в заднюю комнату и посадил спиной к двери. Однако грек быстро пересел на другой стул и спрятал правую руку под скатертью. Только он это сделал, как в комнату ворвались двое. Впереди пер рослый детина с топором, а за ним дядя постарше и с жандармским палашом. Подойти на расстояние удара они не успели. «Коммивояжер» выбросил вперед руку, в ней оказался маузер. Бах! Бах! Разбойники повалились на пол с дикими криками. Перешке с удивительным проворством нырнул под стол.

Азвестопуло ногой задвинул в угол топор с палашом, пнул рослого:

– Встань, песья лодыга. И второго подыми.

Парень поднялся, а дядя не спешил. Грек заехал ему сапогом в бок:

– Подъем, братское чувырло! Руки по швам, доложить свое звание.

Обстановка в комнате стала разряжаться. Бандиты ощупали себя: руки у обоих поранены, но пальцы шевелятся, и кровь течет не сильно.

– Я вас слегка поучил, сермяги уральские, но жалеючи. На чемодан мой позарились? Эй, прусскоподданный! Вылазь и вставай рядом с ними. Будете передо мной сейчас все трое ответ держать.

Тот, что постарше, сплюнул на пол и ответил с угрозой:

– Нас там на улице еще семь человек ждет. До станции тебе не дойти.

– Да ты что? Семь? Отчего не семнадцать? За барана меня держишь?

Два бандита и трактирщик встали перед Азвестопуло в линию. Хозяин виновато пробубнил:

– Прощенья просим, за другого приняли.

– Сейчас разберемся, за кого вы меня приняли. Я Серега Сапер. Слыхали?

Все трое отрицательно помотали головами.

– Никто? Эх, докатился… Тьфу! Несите водки, есть к вам разговор.

Через пять минут они уже сидели и распивали штоф смирновской. Дядя, который назвался Парамоном, ловко перевязал и себя, и молодого сообщника разорванными на полосы салфетками. Раны у обоих оказались касательными.

– Хорошо стреляешь…

– А ты хорошо бинтуешь!

Бандит ответил, что служил в жандармском дивизионе помощником фельдшера. Злость его после водки пошла на убыль, или он счел за лучшее спрятать ее до времени. Разговор быстро перешел в деловое русло.

Азвестопуло вел себя как опытный фартовый. Жаргон, повадка хищника, ненапускная уверенность сильного человека… Шайтанцы держались настороже, но потихоньку оттаивали. Наконец гость заговорил о золоте:

– Где его лучше купить? У вас можно?

– Мы тут измельчали, – признался Парамон. – Добыча падает. Где были тонкие торфы[73], все уже выскоблили. Остались увалы по двадцать саженей! Пока до рыжья докопаешься, сдохнешь от натуги. Тебе надо в другие места податься.

– В какие именно? В Березовский завод?

– Там без тебя уже все налажено, туда не суйся.

– Это почему же? – обиделся грек.

Парамон кивнул на молодого сообщника:

– Вот его спроси. Калистрат Шелашников его зовут. Племянник самого Графа Платова. Знаешь такого?

– Слыхал, уважаемый человек.

– То-то, не тебе чета, хоть ты и Сапер.

Калистрат приосанился:

– Дядька приезжал, много чего рассказал. Он щас при больших делах.

– Знаю, для «ивана иваныча» рыжье скупает, – небрежно, как о чем-то всем известном, сообщил Азвестопуло. Шайтанцы сразу замолчали. После паузы отставной фельдшер, а ныне бандит спросил:

– Откудова знаешь? Звону не было.

– У вас тут, может, и не было, а у нас в Питере каждая собака об том ведает.

– Каждая собака? Может, и фамилию «ивана иваныча» собаки ведают?

Грек хмыкнул, налил себе водки, выпил ее со значением и ответил: