Уран

Гладь моря блистала серебряными доспехами, горячий воздух над костром туманил, искажал черты сидящих возле пламени. А рядом, на зеленой лужайке, запрокинув к небу голову, медлительно поводя плечами, плясал, переступая с ноги на ногу, уголовник Лёнька Май, голый по пояс, в кепке с рваным козырьком.

Город-сад

– Просто давайте признаем, что люди – хищники по своей природе. Чтоб ощущать свою правду и силу, нам нужна борьба, а следовательно – враг.

– Человек пока еще задавлен средой. Новая жизнь даст новых людей. Посмотрите на молодежь.

– Молодежь я люблю и верю в ее силу. Но знаю и то, что новых людей выделать невозможно. Одно бытовое благополучие никогда не служило для исправления нравов, скорей наоборот.

– А я верю, что напряжение воли народной даст непременно свои плоды.

– Об этом судить можно будет лет через двадцать, а лучше пятьдесят, – Циммерман снял очки, потер переносицу. – Если вам интересно мое личное мнение, то я скажу. Главный способ совершенствования души – страдание. Недаром мучеников возводит в святые большинство мировых религий.

– Нет, доктор. Беда калечит человека, принижает, делает зверем. Исправляет людей не беда, а счастье.

– Да, но счастье познается через страдание, никак иначе. Впрочем, увлеклись мы с вами. Я уж приехал, а высокие материи лучше обсуждать с хорошенькими женщинами. Не так ли?

Машина остановилась у госпиталя.

Директор Гаков подвозил Циммермана после заседания депутатской комиссии, в которой оба принимали участие. Когда доктор уже попрощался и захлопнул дверь, а машина отъехала, Арсений вспомнил, что снова не спросил лекарства для своей жены Иды, от ее головных болей.

Но возвращаться не стал. Обдумывал сказанное. На мозговую нить нанизывал возражения, которые не мог бы опровергнуть изощренный в риторике ум интеллигента.

Да, страдание. Вот кончилась война, а человечество уже готовит новую войну, еще более разрушительную. Великие изобретения, результат напряжения лучших умов, гигантские трудовые ресурсы, жизни человеческие, как уголь в топку, бросаем на создание новых способов массовой смерти. Десятая часть этих усилий, пущенных на развитие, превратила бы землю в счастливый, цветущий край. Ради чего? Ради будущего.

И тут уж не свернуть скалу безоглядной веры. Дети, юношество, молодежь – для них дворцы культуры и спорта, парки и набережные. Ради их счастливой жизни огромный труд и напряжение лучших умов, все изобретения и новшества. Ради племянника Павла, ради своих Максима и Верочки, для всей советской звонкой мелюзги он строит город-сад, прекрасный и надежно защищенный от врагов.

Арсений Яковлевич Гаков, член партии с двадцать первого года, директор Комбината № 7, твердо знал, что врага не нужно выдумывать, когда тот стоит за порогом. Фашизм побежден, но разве менее опасен новый враг, бывший союзник?

Пока обескровленный Советский Союз, развороченная танками Европа, горящая Азия напрягали жилы для восстановления жизни, США, отсидевшись за океаном, получив большую прибыль на лендлизах, стремительно наращивали мощь. В августе сорок пятого американцы показали всему миру урок новой дипломатии «с ядерной бомбой в кармане».

Не для того ли, чтобы подмять под себя весь мир? Чтоб продолжать выжимать пот и кровь из рабочих в чужих странах, а у себя набивать карманы толстосумов? Одно препятствие на их пути – существование советской страны.

Сталин, Берия, всё партийное руководство понимают эту страшную опасность. Поэтому теперь главный вектор развития страны – создание сверхоружия, не уступающего по мощности американскому. Дружба закончилась, разговор нынче короткий – военно-стратегический паритет. «Задача номер один» – обозначается не только на секретных совещаниях, но и в официальных документах. «Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

Атеист, член партии Арсений Яковлевич Гаков втайне был суеверен. Стыдился этой своей привычки, но и любил ее, как память беспризорного детства. В жестокую пору военного коммунизма, в девятнадцатом году, пока грелся у ночных костров голодного Петрограда, наслушался страшных сказок и пророчеств. С тех пор и застряло в памяти: в носу свербит – к радостному известию, правое ухо чешется – к похвале. Что скорлупу от яиц нужно давить на мелкие части, иначе «бесы придут похрустеть», и нельзя плевать на землю, или на том свете будешь лизать раскаленную сковородку. А если увидел старуху с веником в руке – поворачивай назад, пути не будет.

Разумом материалиста Гаков понимал, что нету ни бесов, ни сковородок в аду, а есть только атомы, химические процессы и человеческая совесть, которая требует служить добру и правде. Но крестьянская мифология помогала ему чувствовать связь с кровными корнями, без чего вся жизнь теряла направление.

Он служил отчизне преданно, без рассуждений, как его дед и отец, которых все чаще вспоминал с приближением возраста. Это были простые русские люди, честные в работе и крепкие в вере, пусть и во имя других, устарелых нынче богов.