Уран. Роман-реконструкция

В списке врачей, завербованных иностранными разведками, числились в основном еврейские фамилии. Как в эту банду мог затесаться крестьянский сын Котёмкин, украинец по матери и русский по отцу? Тасе вспомнилось меткое определение, услышанное от бабы Зины: «Порожняк толкает». Через силу заставила себя усмехнуться.

— Да кто ж его будет вербовать? Котёмкин — человек пьющий. Все тайны разболтает!

Следователь поднялся из-за стола. Зашел за спину Таси, положил руки на плечи, наклонился к самой шее.

— А ты сама? Не разболтаешь?

Из нутра мужчины дохнуло недавним сытным завтраком — яичница на шкварках, кофе с молоком. Краем глаза Таисия видела, как тонкий ремень портупеи врезается в плоть, обросшую сытым жиром.

— Да какие мои тайны? — прошелестела, опуская глаза.

— А вот к примеру… Убийство по предварительному сговору.

Тася отпрянула.

— Да кто же убит?

Офицер выпрямился, одергивая черную гимнастерку. Сел за стол, придвинул к себе расчерченный листок бумаги. Обмакнул перо в жестяную чернильницу. Заговорил сухо, деловито:

— Котёмкина, вы подтверждаете, что двадцать седьмого февраля шофер Ищенко и ваш бывший муж Игнат Котёмкин совместно распивали спиртные напитки в вашей комнате, в общежитии рабочего поселка № 15 при Хуторе-7 по адресу улица Первой Пятилетки, дом один?

— Подтверждаю, — шевельнула губами Тася.

— После чего шофер комбината Ищенко был найден убитым.

Таисия ахнула:

— Не может этого быть!

— Рассказывай, как все было, — приказал следователь.

Тася влажной рукой отерла лоб. Стала сбивчиво припоминать события пятничного вечера. Болезнь Воронцова, появление Игната со щенками. Рассказала, что Ищенко собирался увольняться с комбината и уезжать к своей матери в Ярославль.

Лейтенант записывал за ней быстрым мелким почерком, аккуратно обмакивая перо.

Уточнил, не говорил ли с шофером Игнат о производстве, о сотрудниках, о делах Комбината. Не интересовался ли этими вопросами кто-нибудь другой в последнее время? Между делом закинул фразочку, будто блёсенку в реку на глупого окуня:

— Так на какой почве произошел конфликт между Ищенко и Котёмкиным?

— Не было ничего такого, — отвечала Тася. — Ни конфликта, ни спора. Игнат сел на коня и поехал в комендатуру, чтобы позвонить доктору. А Ищенко ушел.

— Куда?

— Этого я не знаю.

— А когда явился Циммерман?

— Да, может, часа через два. Доктор приехал на санитарной машине. Они забрали инженера Воронцова в госпиталь. Воспаление легких у него.

Следователь помолчал, выстукивая пальцами по столу какой-то бодрый марш. Тася заметила, что руки у него холеные, белые, с полированными ногтями.

— А как Ищенко нашли, товарищ следователь? — решилась спросить Таисия.

— Тело было найдено в болоте, неподалеку от железной дороги.

— Потонул?

— Нет. Оглушили камнем, приволокли в болото, а там отрезали гениталии и воткнули в живот деревянный кол.

Тася потянулась было перекреститься, но поймала правую руку другой рукой.

— Это же зверь какой-то сотворил… Игнат, он такого не сделает! Да и когда ему по болотам шастать? Вы проверьте, он же в комендатуре отмечает каждую отлучку.

— А что можешь сообщить про доктора Циммермана? — офицер снова перешел на доверительный тон. — Ты же работала у него в больничке санитаркой.

Дружба с бабой Зиной даром не прошла — Тася давно смекнула, что главная цель тут вовсе не Игнат.

Нет, гражданин начальник, подвести убийство Ищенко под дело врачей у вас не получится. По крайней мере, Таисия вам не помощница.

— Про доктора могу сказать только хорошее. При нем смертность в лагере упала на сорок процентов.

— Про Этингера с Коганом тоже говорили хорошее, — с недоброй усмешкой пробормотал следователь. — А теперь они арестованы за подрывную работу, которую проводили против Советского государства.

Лейтенант дописал несколько слов в протокол, откинулся на стуле, глядя на Таисию. Серые с желтизной зрачки были цветом будто толокняный кисель.

— Комсомолка?

— Да.

— Кажется, дети у тебя?

— Двое. — Тася отчего-то покраснела.

— Мальчики, девочки?

— Мальчик и девочка.

— Хочешь своим детишкам счастья?

Тася молчала.

Следователь поднялся с места, подошел. И вдруг сгреб кофту на ее груди, зашипел, тараща глаза:

— Смотри на меня, сука! Шпионка! Кому посылала донесения? Кто твой связной? Предлагаю добровольно рассказать о вашей антисоветской шпионской деятельности под руководством Циммермана!

И снова помогли наставления бабы Зины: «Чуешь неладное — крысой обернись, прыгай в лицо, кусай. Решат: скаженная баба, что с нее возьмешь. А покажешь страх да ум — разорвут».

— Что ж вы такое делаете, товарищ следователь?! — заголосила Тася что есть мочи. — Я советская женщина, трудовая косточка! Премию получаю со всем комбинатом за перевыполнение! Шпионов я отродясь не видала! А как увидала бы, так сразу бы к вам привела!

И словно в доказательство звонко, шибко затянула Таисия песню с заезженной пластинки, которую пускали по репродуктору над лагерем раза по четыре на дню.