Уравнение Шекспира, или "Гамлет", которого мы не читали

На первый взгляд, этого более чем достаточно, чтобы соединить Лаэрта с графом Ратлендом. Имена типа и прототипа анаграмматически схожи — Laertes и Rutland; в первой редакции его имя Leartes (искусник) — а Ратленд был Master of Art (магистр искусств) двух университетов. Граф имел склонность к гомосексуализму и страдал от приобретенного сифилиса; он был назначен Управляющим Шервудского леса (Steward of Sherwood Forest).

Кстати, слова Офелии про фальшивого Стюарта (false Steward) А. Смирнов комментирует в шекспировском 8-томнике так: «Это лживый дворецкий…» — намек на какую-то балладу». На самом деле Офелия вспоминает о том, как началась династия Стюартов. В XIV веке в Шотландии правили Брюсы (BRAOSE, BREAUX, или BRUS — почти BRASSE!), и последним королем этой династии стал Давид II, сын Роберта I. Дочь Роберта Маргери вышла замуж за Уолтера Стюарта, 6-го Высшего Блюстителя Шотландии (Walter the Stewart, 6th High Steward of Scotland) — должность была такая, постепенно ставшая фамилией, поскольку передавалась по наследству. Именно сын Уолтера Стюарта и Маргери Брюс стал после смерти Давида II в 1371 году королем Шотландии Робертом II Стюартом.

Титул графа Rutland (какова бы ни была его истинная этимология) может быть представлен как земля руты (Ruta + land), и, наконец, граф женился на Елизавете Сидни, дочери Филипа Сидни и Фрэнсис Уолсингем и падчерице Роберта Эссекса. Филипа многие называют тайным сыном Елизаветы от испанского короля, который и стал его крестным отцом (между прочим, портретное сходство Филипа Сидни и Елизаветы Тюдор поразительное). К этой женитьбе относятся слова Офелии о геральдической траве руте — «для тебя и немного для меня» — Елизавета Сидни стала графиней Ратленд осенью 1599 года. Нелишне добавить, что Ратленд свидетельствовал в суде (triall) против Эссекса, и поединок Гамлет-Лаэрт, на который вызывает Гамлета Острик, есть отголосок этого суда и предательства (тот самый отравленный клинок Лаэрта).

Графа Ратленда некоторые исследователи считают не только кандидатом в Шекспиры, но и сыном королевы Елизаветы. За участие в восстании Эссекса он не был сурово наказан. Именно о королевском прощении сына престола, который в воскресенье 8 февраля шел вместе с Эссексом, могут говорить слова о Прощеном Воскресении.

Теперь к Лаэрту-Ратленду можно притянуть за уши и таинственного эпизодического Клавдио, который отдает фальшивые письма слуге для вручения их королю и королеве. Вот здесь нам и пригодится эта латинская хромота имени — у графа Ратленда были больные ноги (похоже, в те суровые времена хромали все)…

Но тут мы углубляемся даже не в область догадок, а просто в игру смыслов и ассоциаций, не имеющих ничего общего с расследованием. Достаточно сопоставить год рождения Роджера Мэннерса — 1576 год, и тот факт, что его предполагаемой матери в том году исполнилось 43 года — возраст для тех времен далеко не репродуктивный. (Ратленду вообще «не повезло» с рождением — и в Шекспиры он явно опоздал, как ни стараются доказать его авторство приверженцы версии Шекспир = Ратленд). С другой стороны, Ратленд (как Эссекс и Саутгемптон) после смерти отца находился под опекой Уильяма Сэсила, и это вполне можно считать условным отцовством «короля» Клавдия.

Отнюдь не хочу делать вид, что с Ратлендом-Лаэртом все ясно. Это правдоподобие, но вряд ли правда. Есть иной вариант, который мы рассмотрим чуть позже.

Что касается Офелии, то отношение автора к данному персонажу не очень хорошее. Это отражено даже в имени. Можно построить еще одну этимологическую конструкцию: Ophelia = Op(e) + Helios — открытая Солнцу. Но есть еще два варианта происхождения Ofelia, Ophelia: либо от offal (с XIV в.) — отбросы, либо от ophello — накопление, выгода. Второй вариант более достоверен, ведь сама Офелия укоряет себя за жадность, говоря о дочери хлебника, превращенной в сову. И, действительно, судя по обвинениям Гамлета, она лишилась девственности в обмен на обещания королевского отпрыска жениться на ней.

Можно согласиться с распространенным мнением, что имя Офелии позаимствовано из популярного в Англии пасторального романа итальянского писателя конца XV в. Саннадзаро «Аркадия», где его носит влюбленная пастушка Ofelia. По «совпадению» отец Елизаветы, воин и поэт Филип Сидни, не только был автором романа «Аркадия» (или «Аркадия графини Пембрук»), но и носил гордое прозвище Орфей. Роман Сидни «Аркадия» одноименный с романом Саннадзаро — самый сильный аргумент в пользу того, что Офелия-Елизавета получила свое имя от саннадзаровской пастушки.

«Утопление» Офелии в стихотворной части — еще одно иносказательное сообщение о соответствии Офелии и Елизаветы Сидни.