Уравнение со всеми известными

— Да, — Анна видела перед собой строчки учебника, — наложить асептическую повязку, но осторожно, потому что костные отломки могут внедриться в оболочку мозга. Предупредить попадание рвотных масс в дыхательные пути, расстегнуть воротник и пояс.

— Какая рвота, ты видишь, он без сознания.

Прибежала Вера с бинтами, руки у нее дрожали. Сергей забрал бинты, поднял Юрину голову и положил их на рану, Анна отстраненно наблюдала за его действиями. Она чувствовала, что ответ близок. Еще немного — и все будет хорошо. Рядом с ней будет Юра. А этот неподвижный человек — нет, не он. Юра не может так с ней поступить. Пальцы затекли. Отпустила перила. Посмотрела на руки — вот досада, ногти сломала.

Ни в Сережиной машине, когда они ехали за пронзительно гудящей “скорой”, ни в больнице Анна не выходила из транса. Сергей пытался отвлечь ее разговором, но Анна не отвечала на его вопросы. Вера осталась опекать плачущую Дарью и Анну Рудольфовну, которая требовала и ей вызвать “скорую”, боялась, как бы не случился инфаркт на нервной почве.

В час ночи у Сергея улетал самолет в Мехико, но он не ушел из больницы, пока не прибыла Луиза Ивановна. Свекровь принялась плакать и расспрашивать невестку. Анна тихонько рассмеялась ее глупости — все-таки нелепый человек Луиза Ивановна. Как только она способна допустить, что с Юрой может случиться несчастье? Она просто не любит его. Да, точно, она его не любит. Всегда такой была. Слабая, трепетная. Муж ее баловал, потом сын заботился. А у него, между прочим, своя семья.

— Все будет хорошо, не плачьте, — буркнула Анна.

— Правда? — Луиза Ивановна не заметила грубого тона. — Анечка, солнышко, ты ведь медик, ты все видела, и врачи говорили, да?

Луиза Ивановна хотела присосаться к Анниной душе и облегчить свои переживания. Не выйдет. Не до нее сейчас.

Закрыв глаза и прислонившись головой к стене, Анна искала ответ на самый главный вопрос. Сосредоточиться мешала боль в спине и внизу живота. Очевидно, кресло неудобное. Луиза Ивановна еще некоторое время приставала с вопросами, но, не получив ответа от дремлющей невестки, тоже замолчала.

Около трех часов ночи вышел дежурный хирург, делавший операцию. Он сказал, что Юра жив, но состояние его крайне тяжелое. Еще что-то говорил о кровоизлиянии, кризисе в ближайшие дни — Анна не слушала и не понимала. Хирург внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Вам сделать укол? Если держитесь, то в вашем положении лучше обойтись без инъекций, но если совсем худо…

— Спасибо, не надо, — проговорила Анна. Ей хотелось пожелать ему приятного аппетита, ведь он сейчас пойдет в ординаторскую пить чай. Но она вовремя сообразила, что подобная фраза неуместна.

Луиза Ивановна предложила отправиться вместе в новую квартиру или к ней домой. Выслушивать стенания свекрови? Анна решительно отказалась. Частник на “Жигулях”, которого они поймали у больницы, отвез сначала Луизу Ивановну, а потом Анну.

У нее не оказалось денег. С большим трудом она соображала: деньги были у Юры, одежда Юры у нее в руках, нужно поискать бумажник в карманах брюк. Чтобы выстроить эту цепочку мыслей, ей понадобилось несколько минут.

Поднимаясь по лестнице, она несколько раз останавливалась переждать боль в пояснице. Радикулита только не хватало. Дома Анна бесцельно ходила из комнаты в комнату, что-то искала. Уже начала злиться на себя, бестолковую, неспособную решить простую задачу.

“Надо выпить рюмку коньяку”, — решила она. Достала початую бутылку, вспомнила, как разливали из нее Ольге и Ирине. Девочки приходили, как хорошо было.

Она налила коньяк в рюмку и замерла — по внутренней стороне бедер быстрыми струйками текла теплая жидкость. Что это еще? Задрав юбку, она растерянно смотрела на увеличивающуюся лужу между ступнями на полу. Роды, сообразила Анна. Воды отходят. “Я рожаю. Это были схватки, а не радикулит. Идиотка. Нет, хорошо, можно пока не думать о том рычажке. Роды преждевременные. Вспоминай. Так, ребенок может родиться нормальным после двадцати четырех недель беременности. У него уже что-то там, не помню что, закладывается в мозг. Сколько у меня недель? Не помню. Восемь месяцев. Восемь на четыре тридцать два. Это больше двадцати четырех? Точно, больше. Дура, — снова она обругала себя, — не о том думаю. Первые роды были быстрыми, значит, вторые могут быть стремительными. Стремительными — это сколько времени? Не помню. Опять не то. Надо посчитать время между схватками. Нет, сначала позвонить Ольге, она сказала, что устроит меня рожать к себе”.

Тело скрутила пронзительная судорога. Анна закричала от боли. Поздно звонить в “Скорую”. Не успеют приехать. Кирюшка родится через несколько минут. Сознание наконец прояснилось. Теперь Анна соображала четко и быстро. Справится она одна? Вряд ли, особенно если возникнут осложнения. Звонить в “Скорую”? Не успеют. Она дождалась конца схватки, стянула рывком клеенку с кухонного стола. На пол полетели бутылка, рюмка, хлебница, еще что-то. Поволокла клеенку за собой в комнату.

— Подождите, подождите, — уговаривала Анна свое тело и сыночка. — Подо-о-о…