Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка

Существующие структуры власти так устроены, что уверенно противостоят производству и сохранению совместностей. Даже сегодня совместностям грозят огораживание, разрушение, криминализация или захват капиталистическими структурами власти. Сегодня, как и в прошлом, их яростно проверяют на прочность; «капиталистическая урбанизация постоянно стремится разрушить город как общественное, политическое и проживаемое „общее“»69. Исследования Остром не дают достаточных оснований для анализа борьбы за совместность. Вместо этого следует обратиться к господствующим процессам и структурам власти.

6. Совместности и капитал

Двусмысленность положения совместностей в капитализме порождена одним из крупнейших его противоречий: капитал не способен к самостоятельному воспроизводству. Для выживания ему требуются внешние ресурсы. Это одна из причин, по которой – пусть многие и считают иначе – капитализм не может стать тотальностью: в каждом обществе сосуществуют несколько способов производства. А вот источники, которые капитал использует, чтобы получить необходимое для производства прибавочной стоимости, – неоплачиваемый (чаще всего женский) труд, естественные ресурсы и совместности70. Капитал очень успешно обращает совместности и другие внешние ресурсы себе на пользу.

С другой стороны, как мы отмечали ранее, производство, использование и поддержание совместностей создают определенный объем независимости от доминирующей системы управления. И от этой амбивалентности не скрыться. Нет ни плохих, ни хороших, ни правильных, ни ошибочных совместностей. Совместности лишь предлагают участникам большее пространство для самоопределения, и это происходит потому, что они полезны капиталистической системе. В каждом конкретном случае решение могут принимать лишь участники: повышает ли совместность их автономность? Могут ли они перебрасывать ресурсы из системы в совместность? Или же все устроено наоборот, и их совместности поддерживают капитал дешевыми или бесплатными ресурсами? Обычно последние два пункта подтверждают друг друга, и приходится решать: какой аспект преобладает и кто получает наибольшую выгоду. Объективных ответов здесь нет.

Мы можем адекватно справляться с этой двусмысленностью лишь в том случае, если принимаем совместность не как статичный концепт, а как «нестабильные и гибкие социальные отношения между конкретной самоопределенной социальной группой и теми аспектами ее уже существующего или создаваемого социального и/или физического окружения, которые оцениваются как жизненно необходимые»71. Особенно важную роль здесь могут играть временные совместности, такие как протестные лагеря, сквотированные дома или пространства, созданные движением «Захвати Уолл-стрит», – вопреки распространенной критике, согласно которой эти активности не оказывают длительного влияния и проваливаются подобно антиглобалистскому движению.

Эти временные формы самоорганизации оказываются важными пространствами для обучения и получения опыта; в них мы способны преодолевать барьеры, обретенные за годы социализации в либеральной правовой системе, устроенной вокруг частной собственности, заработной платы, конкуренции и представительной демократии, – системе, которая удерживала нас от размышления об альтернативах. Включаясь в конфликт, находящийся вне плоскости буржуазного консенсуса и механизмов представительной политики, люди политизируются и меняются – даже в тех случаях, когда борьба оборачивается поражением72. Так участники осознают, «что они способны к осмысленному и осознанному производству»73.

Такой способ справляться с ситуацией особенно успешен в пространствах, выключенных из сферы влияния рынка и политики или же неинтересных последним: в заброшенных домах, на оставленных территориях или на закрытых фабриках74. Такие пространства пока что существуют на задворках глобальных мегагородов и позволяют людям создавать собственные экономические формы75, но их следует постоянно создавать в городах Глобального Севера, часто распланированных до мельчайшего штриха.

Джон Холлоуэй говорил, что капитал вновь и вновь захватывает альтернативы, создаваемые людьми (и это касается отнюдь не только совместностей); остановить это можно, лишь находясь в движении. Включенность в движение Холлоуэй описывает как танец, как что-то радостное и счастливое. Именно этим и заняты художники и активисты городских совместностей. Они постоянно появляются в новых местах, постоянно предлагая новые идеи, оспаривая существующий статус-кво, заново определяя публичное пространство и сценарии его использования; они стремятся сделать так, чтобы люди могли самостоятельно проектировать свою жизнь и окружающую среду. Совместности, таким образом, можно понимать как диссидентские практики в эмансипаторных пространствах, ведущие к созданию новых способов производства и новым типам социальных отношений. Это пространства сопротивляющейся креативности, в которых можно прочувствовать и прожить альтернативы капитализму.