Урбанизатор

-- Ему виднее. Но сыск он начнёт. По статье: "принуждение сирой вдовицы к противоправному разврату". Тебя - туда, к Манохе. А то обоих -- ещё дальше -- к Феодору в Ростов. У Феди, сам знаешь, лапа когтистая, цапнет -- не выскочишь. А тут дело не делается. Тогда Андрей... в лучшем случае - даёт тебе другую землю. В дебрях да болотах. А сюда - нового вотчиника. Который и крепость ставит, и воеводой в ней садиться. Он - не ты. Разница... Даже когда ты новую вотчину поднимешь, лет через 8-10... Разница в два ста гривен каждый год. Мог иметь - ты ж муж-то добрый, дело делаешь, службу знаешь. Но... Мимо носа просвистело. Хоть ты и не виноват, а жизнь твоя... из-за этой... До-олго расхлёбывать будешь.

Он снова крутил головой, будто воротник жал ему горло. Дотянулся до кружки с лёгким здешним пивом. "Промочил горло":

-- Ну... и чего...

-- Два ста кунских гривен. Сейчас.

-- Чего?! Да с откуда?!

-- Горох, что ты... грохочешь будто супа горохового переел? Или я не видел, как в Янине ты купцам тамошним - пятки припаливал, чтобы про захоронки их вызнать?

Я оставил тупо смотревшего в стол хозяина поместья и, в сопровождении радостно взволнованной служанки, отправился в отведённые мне апартаменты. Клопов не было, а служанка волновалась зря - пришлось отправить её спать, а самому всю ночь просидеть в сторожах: шантаж дело опасное. В чём я уже в "Святой Руси" убеждался.

У меня было время обдумать мои похождения в Смоленске и в Елно. На их основании, на основании законов - "Русской Правды" и "Устава церковного" - представить себе, "смоделировать" ситуации, которые можно бы превратить в "узду на человеке" - в способ приведения к покорности. Часто это связано с боязнью огласки: "открылось это дело".

Большое значение имели детали: возможности доказательства, готовность принять новость как истину - общества и власти, собственно личности подчиняемого и потенциального судьи - князя, епископа, тысяцкого....

Вот почему меня "повело в сторону", к "противоправному разврату" - в "Уставе церковном" сказано:

"Аще два брата будуть с одиною жонкою, митрополиту 100 гривень; а жонка в домь".

Эти "левиратные" отношения существуют в "Святой Руси", предусмотрены в "Уставе" и, хоть и детально описаны во Второзаконии, но православной церковью запрещаются. Причём наказание - из тяжелейших, и по размеру виры, и по бессрочному заключению женщины. "В домь" - в "церковный дом" на принудительные работы.

Забавно, что обратная ситуация - "сорорат" - расценен значительно мягче:

"Аще кто с двема сестрами падется, митрополиту 30 гривен".

И вира - втрое меньше, и заключения для женщин - нет.

В теории этнографии не делают большого различия между одновременным и последовательным сожительством братьев с одной женщиной. "Устав" же чётко запрещает одновременность и никак не реагирует на последовательность. Был бы этот Горох не женат - спокойно бы мог жениться на вдове своего брата. Аналогичные ситуации я встречал и в 21 веке. Смысл в этом бывает: сохранение общего имущества, отсутствие стресса для детей... В общем, те же, что и в древности. Хотя бывали в русской истории и периоды запретов и, наоборот, эпохи обязательности.

Здесь нет детей-сирот, нет серьёзного имущественного интереса. "Вдовья доля" - не половина всего имущества, а "достояние достаточное для проживания". Часто - просто остатки приданного.

Едва мы, ещё в темноте, начали собираться, как явился Горох. С кожаным мешком, двумя торбами и закутанной под глаза невесткой. Молча передал мне всё это. Тоскливо вздохнул, в ответ на мои пожелания процветания, благоденствия и заверения в неизбывной дружбе:

-- Как будет воля божья... Не верю я...

-- Зря. У меня много недостатков. Но лжа мне заборонена. А дружить мы с тобой будем крепко. Ты уж будь добр, честной боярин Горох Прибычестович, людишек моих не обижай, чем сможешь - подмогни. Будем жить с тобой... по-доброму.

***

Вот это: "по-доброму" - самое главное. Пара сотен гривен... прикрытие, "проверка на вшивость", фиксирование подчинения Гороха мне. Для него самого. Мой интерес -- дольше и длиньше: мне нужно иметь в этом месте - "взнузданного человечка".

Я люблю знать. Знать -- что там, в "за далью даль". Я знаю цену заблаговременной информированности. Я хочу "встречать опасность во всеоружии". Для этого надо уметь контролировать возникновение угрозы и её движение. Так я строю мои сигнальные и наблюдательные вышки, выношу на границы, чего местные владетели не делают, стражу и мытарей, рассылаю "искателей алмазов" типа Гладыша. Но эта "паутина" - на моей земле. А мне надо больше -- мне нужны "сигнальные нити"... не скажу - "в логове врага", но - "в доме соседа".

Три городка: Муром на Оке, Гороховец на Клязьме, Городец Радилов на Волге -- ближайшие к Всеволжску русские города. Мне нужна постоянная информация из этих мест. Любой крупный отряд, который будет двигаться в мою сторону -- будет проходить через эти крепостицы. Я должен быть уверен, что их лидеры предпримут меры для моего оповещения, для защиты моих интересов.