Урбанизатор (СИ)

Грустно это всё. Глупо, тупо и безысходно. Основная масса беженцев — дети. Они просто умрут. Остальных… часть вырежут, часть угонят в рабы — это счастливчики, остальные — замёрзнут, заболеют, станут волчьим кормом. Так-то народ останется — здесь не более трети-четверти всех мари. Может, именно поэтому, из-за опустошения этих мест, будут, в последующие десятилетия, достаточно легко переселяться в Поветлужье беженцы с Юмы и других мест?

В исторической перспективе… с учётом грядущих столетий… «с точки зрения нарастания мировой энтропии и неизбежного угасания солнца»…

Хреново быть попаданцем. Понимать мелкость происходящего в масштабе «космические корабли бороздят просторы…». И при этом смотреть в глаза обречённым людям.

У нашего костра Алу куняет. Задрёмывает, голова опускается, потом вскидывается, как петушок, осматривается испуганно…

— Спи. Сам посторожу.

Что делать — непонятно. Вся надежда на их здравый смысл.

«Здравый смысл — предрассудки, воспитанные до 18 лет».

Эйнштейн! Ну зачем ты это сказал?! Потому что так — надежды нет. «И как один умрём в борьбе за это». «Это», в данном случае — возможность жить по прежним правилам на прежнем месте.

«Сидеть на попе ровно».

Вот за эту «ровную попу» они свои головы завтра и положат.

Обутрело. Снизу видно, как спускаются с горы группки людей. Беженцы. Одни поворачивают на восток, другие на запад, третьи идут напрямки через остров, через Волгу. Разбегаются. Волоча детей и скарб. С этой стороны горы скот гнать не пытаются. Но здесь, наверняка, не единственный спуск.

В середине дня подошла моя вторая группа.

— Как дошли?

— Дык… всё путём. Николай там…

— А чего я? А они чего? Ходят по нашей лыжне будто она ихняя. Ну я и говорю — плати. Мы ж её не для всяких там… строили. А они — нет. Тут Салман подошёл, лыбиться начал. Эти-то… ой умора! Бегом бежали! Через Волгу-то по целине…! Будто их крапивой…

Элемент племенной жизни. Описан у Тацита. Согнанное со своей земли римлянами одно из германских племён бесконечно кочевало, не получая нигде постоянного пристанища, не имея сил согнать другое племя. Потеряло в ссорах и стычках своих мужчин и растворилось. В окружающей среде.

Эти тиште… тоже растворятся.

Уже в сумерках прибегает знакомый «урлык». Повторяет одно — «пойдём-пойдём». Что выучил, то и говорит. И руками машет. Тут мои толмачи на него хором и насели.

Новость из числа ожидаемых: удмурты лазали по лесу, и нашли, к западу от селища, проход через набитые снегом овраги и буреломы. А что, кто-то сомневался? Любые противотанковые рвы надо прикрывать такой же артиллерией. Пассивная оборона — всегда поражение. Отрядик был маленький, но шороху навёл — вышел к табору и занялся основным занятием племенных удальцов: резнёй и грабежом. По счастью, бабы так перепугались, что наглецов просто затоптали. Коровами. Без всякой тактики — просто по злобе и с испуга.

— Все отдохнули? Уже и озябли? Пошли — согреемся.

«Опять — двадцать пять» — русское народное выражение.

Снова: хай, крик и трёп. Я своих сразу предупредил: в дискуссию не ввязываться, произносимое считать побочным эффектом пищеварительного процесса. С кем не бывает?

Табор уменьшился на треть, видны пустые, затоптанные и загаженные места, раненых на сугробах уже нет. Только мёртвые. Чуть изменился состав «реввоенсовета» — шаманов не видно. И ещё кое-кто из персонажей…

«Дедок-посол» Мадину увидел, весь расцвёл, разулыбался, кинулся здоровкаться. Знакомое лицо, почти родственница. Чуть не облизывал. Пока не увидал, как Самород рядом рукоять ножа жмакает. Поперхнулся приветами. И внятно изложил оперативную обстановку. Ничего нового: треть войска разбежалось, остальные собираются. Удмурты ищут проходы поверху, «унжамерен» стоят внизу, у реки. Подходили днём малым числом, звали на бой, издевались-насмехались.

— И вот, оны решили принять твои условия.

— Нет. Это я принимаю. Или — нет. Вашу просьбу. Ваше прошение о похолопливании всего народа.

Опять — двадцать пять… Так, это я уже…

— Они согласны.

— Они присягнут мне в полной верности и подчинении. На воде и земле, на огне и железе. Каждый взрослый мужчина лично. Под запись. Остальные — пусть уходят. Немедля. Иначе они — моя добыча.

Повторюсь: общение с племенами, особенно с группой, особенно с группой элиты… ну очень утомительно! Каждый уважаемый человек считает себя в праве, и даже обязанным, дать полное и развёрнутое изложение своей оценки обсуждаемому предложению.

Чисто чтобы было понятнее: