Ури

– Может быть… Он назвал это «Заповедями Христовыми». Я несколько раз перечитал это и должен честно сказать тебе, что на самом деле это и есть принципы праведной жизни. И мы не боимся сейчас их нарушить, потому что не боимся наказания. Но, если существует рай, значит, существует и ад. И это мы знали, но только лишь Он, когда воскрес и снова вознесся на небо, доказал нам, что это истина. Кстати, я обещал Левию отдать этот пергамент. Все-таки, чужая вещь. Позовите ко мне Левия Матвея! – через секунду перед ними предстал невысокий человек, почти лысый, со всклоченной бородой и горящими слезящимися воспаленными глазами. Весь облик его говорил о неподчинении, все окружение вызывало у него неподдельное отвращение и раздражение от того, что он попал сюда. Но необходимость уважать чин и получить обратно свой свиток не давали ему сорваться и наговорить правителю гадостей.

– Вот, возьми свой пергамент, – Пилат протянул Левию бумагу. – Тот схватил ее и бережно упрятал за пазуху.

– Скажи мне, ты ведь был на государственной службе? Насколько я знаю, ты был сборщиком налогов в Галилее? Отличная должность, хороший заработок. Что тебе еще было нужно и как ты стал спутником Иисуса? – Левий замялся, но, собравшись, произнес:

– Да, я много лет собирал подати для римской казны, и те, кто мне ее платил, ненавидели меня. Иисус показал мне праведный путь в жизни, научил любить людей, любить Господа Бога.

– Значит, ты отдал все деньги бедным и отправился бродяжничать с назаретянином?

– Да, так оно и было.

– Ты забыл упомянуть, что это были не твои деньги, а государственные. – Левий опустил голову и промолчал.

– Значит, свои деньги тебе стало жалко? Значит, не такой уж ты и праведник?

– Я очень жалею об этом и искуплю свою вину.

– А зачем ты записываешь мысли твоего учителя? Что ты собираешься с ними делать? Продать? – усмехнулся Пилат. Матвей чуть не взорвался от таких слов.

– Я…я записываю жизнь и повествование моего учителя! По этим пергаментом его последователи будут учить слово Господа! И следовать его заповедям! И, если ты и отберешь у меня этот свиток, я напишу новый, и ничто не остановит меня! Даже смерть!

– Успокойся, никто не собирается тебя убивать. Пиши себе свои воспоминания. Может, кому-то они пойдут на пользу, – Левий аж вздрогнул и внимательно посмотрел на Пилата.

– Не обращай внимание на мое старческое ворчание.

Тут в разговор вступил Ури:

– Игемон, я, кажется, знаю этого человека. Да, да, я точно помню, что видел его в толпе, когда Иисуса вели на казнь. В его руках я видел нож и пытался догнать его, да он оказался проворнее лисы.

– Это так? – грозно наступил Пилат.

– Да, это действительно так, – опустил голову Левий. – Я хотел убить Иисуса!

– Как? Убить своего учителя?

– Да, убить. Потому, что я знал, какие мучения ждут его на кресте. Я не хотел, чтобы он мучился. А вот этот молодой воин не дал мне это сделать, о чем я до сих пор очень жалею.

Наступило неловкое молчание. Прокуратор встал с кресла и в раздумье прошелся по мраморным плитам. Наконец, он остановился напротив Левия и произнес:

– Какие есть у тебя ко мне просьбы?

– Мне ничего не нужно. Я лишь прошу дать мне несколько чистых папирусов, чтобы я смог продолжить свою миссию.

– И все? Может, тебе нужны деньги? Одежда? Еда?

– Нет, Господь Бог обеспечит меня всем, что мне нужно. – С этими словами Прокуратор сделал жест, Левию дали бумагу и отпустили.

– А ведь он прав, – немного помолчав, произнес Пилат. – Через года этот свиток станет золотым.

– Наверное, но я думаю, его ценность будет определяться не золотом, а правдой, потому что его писал очевидец.

Пилат внимательно посмотрел в глаза Ури. Да, этот молодой человек далеко пойдет. Нельзя отпускать его от себя. Он мне еще может пригодиться.

Между тем, слух о существовании мессии долетел и до Рима. Конечно, в несколько гипертрофированном и искаженном виде. К примеру, когда весть о некоем чудесном лекаре, исцеляющем любые болезни, дошла наконец, и до императора Тиберия Цезаря, тот сильно заинтересовался им и приказал немедля доставить врачевателя пред его ясные очи. Все дело в том, что Тиберий был давно и безнадежно болен. Сколько врачей пытались помочь ему, он уже перестал считать. И, как любой больной, хватался за пусть призрачную, но, все-таки, возможность наконец, исцелиться. И, не зная еще о скорбной участи целителя, тут же приказал своему слуге Волузиану:

– Поезжай немедля в израильские земли и скажи моему слуге и верному другу Пилату, чтобы поскорее прислал ко мне этого замечательного лекаря! Думаю, он уже успел излечить все болезни наместника.

Долог и нелегок был путь Волузиана, но вот, наконец, Палестина и долгожданная Кесария. Узнав, о приезде посланника императора, Пилат не удивился. Мало ли, с какими поручениями Тиберий периодически присылает к нему людей. Однако, когда он узнал от нунция причину его срочного дела, то не на шутку испугался. Немного помедлив, он дал ему такой ответ: