Ури

Сколько же может выдержать человек? Ури не верил своим глазам и безмерию человеческой жестокости. Тут он заметил, что его собратья по легиону начали бросать жребий, чтобы поделить одежду казненных. Ему стало противно. Лонгин прикрикнул на них. Глаза Ури встретились с глазами сотника и, кажется, они поняли друг друга. Солнце было в зените и казненные могли умереть как от жажды, так и от проседания грудной клетки. Тогда им просто бы не хватило воздуха, чтобы дышать.

А толпа, собравшаяся вокруг, продолжала бесноваться и кричать всяческие гадости именно в адрес назаритянина.

– Если ты и вправду Сын Божий, так помоги самому себе! Сойди сейчас с креста, и мы тебе поверим. Не можешь? Вот то-то и оно!

– Другим помог, а себе не можешь? Значит, ты обычный мошенник!

Лонгин взмахнул у них под носом своим огромным копьем, и толпа притихла. Только на минуту. Солдаты тоже принялись надсмехаться вместе с зеваками.

– А ну, замолчите! Римские солдаты не должны вести себя, как эти тупые люди! Лучше отгоните их подальше. Хуже назойливых мух! – солдаты отогнали зевак, но тут с соседнего креста подал голос один из разбойников, обращаясь к Иисусу:

– Ведь ты воскрешал мертвых? Ты можешь все! Почему не хочешь сейчас показать, на что способен? Спаси себя и нас заодно!

Когда же уже кончится этот проклятый день? – подумал Лонгин и уже хотел было ударить копьем говорившего, как его перебил другой разбойник:

– Оставь его, брат. Разве ты не боишься Бога? Он так же, как и ты осужден на такую смерть. Но мы ее заслужили, а этот человек ничего не сделал плохого, – и тут же обратился к Иисусу:

– Господин, помяни меня, когда придешь в свое царство!

Иисус ответил ему, не в силах поднять голову:

– Истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в раю.

Лонгин с Ури слушали этот странный разговор людей, которые прощаются с жизнью, а думают о каком-то небесном царстве! А есть ли оно, это Царство? Кто же такой этот Иисус, который так верно обещает взять с собой человека в рай? Господи! Кого приходится мне казнить к концу своей службы? Скорее бы уже она закончилась!

Шел четвертый час нечеловеческих мучений распятых. Смотреть на них было невыносимо. И тут Иисус поднял голову и совершенно отчетливо и громко произнес:

– Боже мой! Боже мой! Для чего ты меня оставил?

Предчувствую последние минуты жизни, он снова произнес:

– Жажду…, – тогда по знаку Лонгина Ури намочил губку в напитке, надел ее на копье и поднес к губам Иисуса. Тот жадно втянул в себя живительную влагу, затем вскинул голову и произнес:

– Отче! В руки Твои предаю дух мой! – и тут же умер.

– Истинно, этот человек был праведник, – эти слова Лонгин хотел произнести про себя, но они безотчетно вырвались с его губ.

Сотник был обязан убедиться в том, что распятый мертв, поэтому подошел и коротким, но уверенным движением проткнул его грудную клетку справа так, чтобы острие копья точно пронзило сердце. Из раны брызнула кровь и вода. Капли попали Лонгину прямо в глаз. Он вытер лицо ладонью, пытаясь проморгаться от попавшей туда крови. Ему вдруг показалось, что глаз стал лучше видеть. Поморгал еще немного. Так и есть! Глаз стал отлично видеть и был абсолютно здоров! Солдаты с удивлением смотрели на центуриона и ожидали дальнейшей команды. В этот самый момент небо моментально померкло, солнце погасло, как будто наступила ночь. Земля содрогнулась и невероятной силы гром заставил замолчать все живое в округе! Еще мгновение назад небо было прозрачно-голубым, без единого облачка. Откуда взялась эта напасть? Дождь полил с такой силой, как будто наступил конец света! Это светопреставление длилось всего несколько минут, но память о нем живет до сих пор.

– Воистину, это был сын Божий! – прошептал Ури.

Вечерело. На следующий день была суббота – священный день иудеев. По закону, казненных необходимо было похоронить до заката солнца. Лонгин, выполняя распоряжение, переданное Пилатом, дал знак солдатам, которые перебили голени двоим, еще живым на крестах. Убедившись, что они умерли, тела спустили с крестов. Обычно тела казненных сбрасывали в заброшенную каменоломню, но в этот раз все было несколько иначе. Двоих разбойников действительно сбросили в каменоломню. Но тут к Лонгину подошел человек и подал бумагу от самого Пилата. В ней был приказ сотнику отдать тело Иисуса некоему Иосифу Аримафейскому. Лонгин не привык удивляться, а привык исполнять приказы. Он отдал тело назаретянина, которое облекли в чистую плащаницу и унесли в место захоронения, которое высекли неподалеку в скале. Несколько человек с огромным трудом привалили большой камень ко входу в пещеру, и удалились.

Солдаты уже собирались возвращаться в казармы, когда путь им преградила группа иудеев. Это были первосвященники в сопровождении своих слуг.

– Господин центурион, у нас к вам просьба. Окажите нам небольшую услугу, за которую мы готовы щедро заплатить.

– Что ж, ухмыльнулся Лонгин, если у вас есть лишние деньги…

– Мы просим вас поставить своих воинов возле пещеры, в которой похоронили Иисуса.

– К чему такие церемонии?