Уроборос

Вокруг темнота, внутри безумие, переходящее в отчаянье, а также ненависть к самому себе и глубокая печаль. Я стоял на коленях, когда начал приходить в себя. Почувствовал через джинсы холод бетонной плиты, а вместе с тем и острую боль в раненой руке. Открыл глаза. Размытые силуэты маячили где-то далеко у серых стен, проходя сквозь яркий луч света и обратно. Я попытался подняться на ноги – тщетно, лодыжки чем-то приковали к полу, а запястья ныли от тугой веревки, затягивавшей их где-то над головой. «Нет худа без добра», – подумал я, однако прикосновение ледяного сквозняка, пронизывающего до костей, развеяло остатки боевого духа. Меня раздели, оставив в одних штанах.

Со зрением и ощущениями боли также вернулся слух. Далекое эхо низких голосов гуляло от стены к стене, пока добиралось до моих ушей, – «Псы» бродили где-то рядом. Конечно же, я не оставлял попыток высвободиться. Барахтался как бабочка, угодившая в сети паука, постепенно вспоминая произошедшие события. Первое, что вспомнилось, это озверевшее лицо Алекса Вансалда, а потом уже и драка на какой-то из развилок многочисленных туннелей. Я не знал, где нахожусь и почему оказался связан, хотя судорожно предполагал, что пророчество отца уже не за горами. Догадывался, что на этом всё и закончится. Начал сдаваться и жалеть себя как последний слабак.

Краем уха я слышал, как безмятежно капала вода. Замыленный взгляд не желал фокусироваться на окружающих предметах, но всё же я смог уловить кое-что интересное: комната, в которой я очнулся, сильно отличалась от тех, в которых довелось побывать. Слишком высокий потолок разрушал все мои иллюзии о заброшенном подземелье. Он сходился надо мной подобно куполу, а сверху, чуть поодаль от его центра, пробивался яркий свет, разгонявший тени по углам. Только потом я осознал, что он был природного происхождения. Луч заходящего солнца освещал всё вокруг, от серых плит до разросшихся на стенах мха и растений, создавая иллюзию оазиса. Зелень занимала собой большую часть комнаты-зала и очень неестественно выглядела на фоне серых оттенков бомбоубежища.

– Винни, Винни…, – услышал я знакомое рокотание и мгновенно поднял голову.

На огромной каменной глыбе, бывшей когда-то частью разрушенного купола, всё это время сидел Камуи, свесив ноги вниз. Я не видел его из-за солнечных бликов. Он сидел неподвижно, молча, как коршун, зависший над будущей добычей. Его окружала трава и мох, ярко-желтая аура света.

– Ты же знал, что всё это неизбежно, – продолжил говорить Мацуда со спокойствием удава. – Я рад, что ты пришел и, наверное, твой друг тоже.

Японец указал рукой куда-то в сторону, и только тогда я смог заметить Барри в тени каменных глыб. Его тоже за руки удерживала веревка. Он находился без сознания, легонько покачиваясь под тяжестью своего тела с опущенной головой. Парня лишили верхней одежды так же, как и меня, и выглядел он крайне худо. Кожа Сноу казалась бледнее, чем у мертвеца. Мутная пелена не давала мне разглядеть каких-либо мелких деталей, но я мог поклясться, что увидел страшные синяки на его боках, по цвету похожих на тухлое мясо.

– Ублюдок, – попытался сказать я, но вместо оскорбления послышался лишь кашель. В глотку будто насыпали песка, и слова застревали где-то на подходе к горлу.

– Парни, шоу начинается, – без особого воодушевления подозвал Камуи подопечных. – На казни должны присутствовать зрители, иначе она теряет всякий смысл.

Человек тридцать обступило каменную глыбу с разных сторон, перешептываясь и мерзко хихикая. Все они смотрели на меня глазами, полными высокомерия и безразличия. Серые и черные футболки не разделяли «Псов» по группам, для меня они все были одинаковы – гнилые внутри и гнилые снаружи. Даже каменные стены казались живее их безучастных физиономий.

Кто они такие, чтобы лицезреть чужую смерть? Что они из себя представляют? Чего добились в жизни и к какой цели идут?

Всё бессмысленно…

Я видел в толпе Алекса Вансалда с чуть заметной ухмылкой, такого же огромного и страшного, как и раньше, видел тех, с кем совсем недавно бился врукопашную. И я знал, что никто из них мне не поможет, когда Мацуда соберется выстрелить. Всем им плевать.

«Помни, что в мире полно людей, готовых пролить твою кровь», – будто бы произнес женский голос в моей голове. Еле слышный и очень далекий, но почему-то такой родной.