Уроборос

Сначала девушка злилась на Барри, потому что он не послушался её. Потом она злилась на себя за то, что не остановила его. А после нескольких смен настроения Лидия ощутила себя очень одиноко. Ощутила страх одиночества и неизвестности. Да, её родители находились рядом, но они ничем не могли помочь. Никто не мог её выслушать и понять.

Всё зашло слишком далеко. Сначала Леон, теперь её Барри. Бринг не сомневалась, что возлюбленный угодил в сети к «Псам», и единственное место, где она могла получить помощь, – это тот же самый полицейский участок с людьми в синей форме.

До вечера девушка колебалась, постоянно набирая номер Сноу. Но когда настенные часы показали 18:00, она сорвалась с места, накинув на плечи двуцветный кардиган, и направилась к стражам порядка. Единственное, что она могла сделать для Барри и Леона в одиночку, – это рассказать полицейским всю правду и то, как всё началось.

* * *

В глубокой-глубокой тьме Изабелл распахнула глаза и с шумом втянула сухой воздух. Что-то её разбудило, потревожило, заставило вздрогнуть как при электрическом разряде, направленном прямо в сердце. Она дернулась и по инерции перевернулась с живота на спину. Ничего не понимая, уставилась туда, где, по идее, должен был находиться потолок. Руки словно сковали судороги, прерывистое дыхание не желало восстанавливаться, невыносимый жар сушил организм изнутри, а сердце с жутким грохотом качало кровь по венам, будто после долгой и изнурительной пробежки.

Что-то казалось не так. Иззи попыталась заставить себя скинуть одеяло, но выступившая на коже испарина только усугубила положение. Она не могла контролировать свое тело. Никак. Даже просто повернуть голову в сторону оказалось невозможным. Задыхаясь, она стала нервно выискивать глазами хоть что-то в плотной темноте, что повисла тяжелым облаком в её комнате. Искала, что могло бы её спасти, помочь выйти из неожиданного паралича, но тщетно. Сознанием она понимала, что сейчас должен быть день. Что солнце волей-неволей обязано стучаться в окно лучами-щупальцами. Но оно словно растворилось в вечной ночи, так же как и посторонние звуки с улицы или же кого-нибудь из обитателей дома (которых, кстати, за прошедший вечер Изабелл насчитала более пятисот).

«Опять», – с ужасом подумала девушка, и по её телу пробежался очередной электрический разряд, но почему-то в несколько раз сильнее предыдущего. Она прекрасно помнила эти ощущения. Такое с ней уже бывало, но за исключением одной мелочи – тогда её всего лишь преследовал безобидный сон. А сейчас она не спала. Иззи была в этом уверена. Всё происходящее казалось ей слишком реальным, а электрические импульсы по телу – слишком болезненными для типичного кошмарного сновидения.

Через долю секунды над кроватью Изабелл материализовался бледный и ужасающий лик, очень выделяющийся на фоне сотканного мрака. Девушка сразу узнала темноглазого гостя. И даже не удивилась. При виде неприятеля её стал мучать лишь вопрос «За что?» и появилась боль в груди, но не физическая, а душевная, какая бывает при разочаровании в ком-то из близких людей и чувстве собственной никчемности.

Хоть вокруг Хранителя воздух и плавился, искажая его каменное лицо, для Изабелл Велисар оставался идеалом.

– Почему? – тяжело выдохнула девушка, ощущая, как у неё заплетается язык.

– Я всё ещё зол, – тихо проговорил он. – И я не знаю, куда деть свою ярость.

– Ты – всё, что у меня есть.

Вновь разряд. Болезненнее всех предыдущих.

– Из-за твоей ошибки я не могу быть рядом, – в голосе существа заиграли нотки отчаянья.

– Тогда убей… Сделай меня такой же, – слова давались Изабелл с огромным трудом и больше походили на хрип умирающего, чем на шепот. Её язык не желал слушаться, как после нескольких стаканчиков крепкого виски, и поэтому речь получалась сбивчивой и местами невнятной.

– Нет и нет, – Велисар наклонился к девушке, встав на колени у кровати. На его расплывчатом лице читалась жалость и что-то ещё, помимо затаённой злобы, нечто живое и, казалось, очень искреннее. – Ошибка совершена. Я уже ничего не могу поделать. Такой, как я, ты не станешь, умрешь своей смертью. Я не могу дать тебе подобный договор. Нам не на что договариваться. Высшие не давали распоряжений, они не хотят ничего менять. Всё не так просто, как могло бы казаться. Мы встретимся только за гранью. Я провожу тебя к новому кругу жизни, и на этом ты забудешь, что есть такие, как мы, как я, – он замялся, встретился с ней взглядом холодных и бездонных глаз. – Ты будешь жить снова, а мне придется до конца расплачиваться за собственное своеволие, простодушие и содеянный тобой грех. У нас не так много времени. Пора с этим смириться.