Уроборос

Последние фразы существа не походили на угрозу или болезненный укор, но в его грубых чертах лица читались совершенно иные чувства. Он нежно коснулся головы Изабелл, запуская пальцы в волосы, и она еле подавила свой крик, застрявший в горле. От прикосновения Хранителя кожа мгновенно онемела – неистовый холод от руки мужчины пробирал до костей. По нежной поверхности мозга будто забегали тысячи паучков, царапающих разум маленькими лапками. Ощущение оказалось хуже предыдущих пыток. Голова гудела, перед глазами всё мгновенно расплылось. Изабелл старалась убрать голову из-под руки Велисара, а тот лишь бесстрастно смотрел на неё, напрочь игнорируя попытки девушки вырваться из наведенных заклятий.

– Отдыхай, свет мой, – шепнул Хранитель, когда Иззи уже мысленно начала молиться о смерти, лишь бы пытка прекратилась. – Мы встретимся за гранью. Ничего не бойся. Тебе всё дозволено.

На этом Изабелл отключилась и провалилась в сон. Хороший сон, в котором её не жарили связанную на медленном огне и не запускали насекомых в голову через уши.

* * *

Пробуждение стало для меня неожиданностью. Я проснулся в той же самой позе, в какой и засыпал, но не по своей воле, а от доносящейся с первого этажа музыки. Это было нечто кельтское, грустное и слегка аритмичное. Точнее, я думал, что кельтское, так как музыку подобного типа никак по другому охарактеризовать не мог. Она была темна как ночь, мелодия почти полностью оказалась построена на диезах и бемолях. От неё мурашки бежали по коже и крутило живот. Я никогда не слышал чего-то подобного. Столь печального и устрашающего одновременно.

Я слушал музыку, глядел в потолок и кончиками пальцев ног ощущал, что в комнате похолодало. Зачаровывающая музыка игралась медленным перебором на струнном инструменте. Я терялся в ней, пропадал. Завяз по уши. И будто бы снова начал засыпать. Мне начали представляться яркие, невообразимые картины, от космического темного неба до цветных полей пшеницы и колыхающейся травы. Я пребывал как в бреду и прекрасно это осознавал. Мое сознание оставалось чистым, а перед глазами же мелькали живые пейзажи и одинокий холодный космос, усыпанный тысячей мерцающих звезд.

Тут я открыл глаза. Оказалось, что я вновь позволил себе уснуть, а пугающая музыка так и не прекращалась, терзая толком не отдохнувший мозг подобными видениями. Пора было вставать и хоть что-то делать.

Я вышел из комнаты и побрел к лестнице, опираясь на стены. Изабелл не было в её кровати, и я предположил, что она так же спустилась вниз на источник звука. Но, в отличие от меня, она, наверное, хотя бы хорошо выспалась. А я же совершенно не чувствовал себя отдохнувшим. Даже проспав до заката, голова кружилась от усталости, а тело еле держалось на ногах. Сон не приносил никакой пользы, а наоборот, словно забирал остатки сил. Я был слаб и почему-то винил в этом музыку. На тот момент мои выводы казались мне вполне логичными и правильными. Я бессознательно брел по коридору, перебирая руками по замерзшим обоям, и с каждым новым шагом передвигаться становилось всё тяжелее. Я упал, не пройдя и середины пути. Что-то словно съедало меня изнутри. Голова трещала, как самые первые компьютеры при передаче данных, и в болевой агонии мне стало чудиться, будто стены коридора начали съезжаться. И тогда я увидел его. На потолке, прямо надо мной, висело нечто, оскалив рот, полный острых как бритва зубов.

– Что ты здесь делаешь, парень? – проскрипело оно, и из его рта повисла длинная и отвратительная нитка слюны.

– Меня… Меня ждут внизу, – выдавил я из себя, понимая, что делать вздох с каждым разом всё труднее. Встать с пола не представлялось возможным, а страх пронял меня до костей.

– Нет, никто тебя там не ждет, – сказало существо нечеловеческим голосом. На мое лицо упала теплая и невероятно вонючая слюна. – Ты – мой ужин, а я – твой приговор, – длинный язык существа дотянулся до пола и, смакуя, облизнул мое лицо.

Я попытался закричать, но оказался парализован. Стены коридора стали подпирать мои бока, а существо спустилось с потолка, как гигантский паук, и стало своими скользкими клешнями рвать на мне одежду, оставляя глубокие раны на теле. Оно навалилось на меня всем своим весом толстого тельца и, освободив мои плечи из-под разорванной окровавленной ткани, беспощадно вцепилось в шею, начиная раздирать меня на куски.

Я опять открыл глаза, упираясь взглядом в белый потолок. Сердце стуком ужаса отдавалось в ушах, а кельтская убаюкивающая музыка так и продолжала играть нескончаемую песнь. Я всё-таки был жив. Увиденное оказалось лишь страшным сном. И я в очередной раз уснул, так и не поднявшись с кровати.