Уроборос

Анко Мацуда скользила тенью по коридорам бывшего бомбоубежища. Она старалась не дышать и двигалась почти бесшумно, лишь изредка замирая в темноте, чтобы прислушаться к далеким шагам и глухим разговорам оставшихся в «Дыре» «Псов». Многие из подчиненных Камуи сейчас были заняты поисками Леона, и потому проникнуть в опустевшую обитель брата девушке не составило особого труда. Но кое-что очень сильно её беспокоило. Тревожило до дрожи в коленях. Она думала о том, как ей избежать наказания, если её присутствие вдруг обнаружат. Ведь Анко строго запрещалось появляться на территории «Дыры».

И всё же она нарушила запрет.

Мацуда долго терпела: закрывала глаза на уголовно наказуемые выходки двоюродного брата, смиренно слушалась его приближенных, уступала во всём Джиллиан, исполняя любую её прихоть, стоически сносила упреки и постоянные претензии. Но бессознательное тело паренька из кинотеатра стало последней каплей. Анко до сих пор не могла выкинуть из головы сцену, где он в неестественной позе распластался на полу ночного клуба, а взрослые мужики, что, по идее, должны иметь в душе хоть каплю сострадания, торговались его жизнью, будто она ничего не значила. Словно бессмертная душа обесценилась с незапамятных времен и теперь стоила не больше банки кока-колы.

Девушка более не могла выносить подобных зверств и точно решила для себя, что пора действовать. А именно – поставить в известность отца о нелегальной торговле Камуи в чужой стране. Открыть всем правду. Оповестить местную полицию о «Цепных Псах». Постараться убедить семью в том, что Камуи – чудовище, которого забавляют убийства. Что он не чает души в пытках и отрезании голов у мертвых тел.

Всё зашло слишком далеко.

Что же касалось Джиллиан Литербрук… Анко знала, что подругу надо спасать от влияния брата-психопата, но заниматься этим она не собиралась. Джилл сильно изменилась с того момента, как рассталась с Леоном. Её чистая душа вдруг начала гноиться и испускать зловоние. Её более не интересовало всё то, что когда-то приносило радость. Она ничего не хотела, ни к чему не стремилась. Ей нужен был только Камуи. И это на дружбе девочек отразилось очень сильно. Если раньше они всё делали вместе, что-то планировали, куда-то ходили, просто общались, вели себя как нормальные люди, то теперь Мацуда-младшая ощущала себя брошенной, ущемленной и одинокой – Джилл стала ею помыкать, как и старший брат. Точнее, Литербрук почти полностью переняла стиль поведения Камуи, и с каждым днем их дружба с Анко стала сходить на нет.

Кто бы стал терпеть издевательства по собственной воле?

Девушка остановилась на развилке двух темных коридоров и прислушалась. Куда идти, она не знала, но могла сказать наверняка, что времени до возвращения «Псов» в подземное убежище оставалось не так много. Позади что-то капало с потолка, эхом облетая помещение, впереди слабо светила лампа, под ногами громко журчали трубы. В южной части катакомб канализацией воняло особо сильно, однако дурной запах не мог остановить Мацуду от задуманного. Ставки сделаны, пути назад отрезаны. Либо вперед, либо никуда.

Анко преодолела поворот с тусклой лампой на стене, отметив проход еле видной полоской мела, и вновь исчезла в новом коридоре, похожем на предыдущий. Шаги её ускорялись по мере того, как в душе усиливался страх. На мгновение она даже подумала, что потерялась в этом сыром и вонючем лабиринте, петляя из стороны в сторону. Но потом всё изменилось – на своем пути она заметила широкоплечего паренька в свете навесной лампады, охраняющего камеру с невинным пленником. Из-за закрытой двери доносилось невеселое пение. Наверное, томившийся в заключении паренек пытался исполнить блюз собственного сочинения. Девушка не могла расслышать слов на таком большом расстоянии, но всё же отчетливо видела, как с каждым новым предложением лицо караульного сильно видоизменялось. «Пса» это злило. Несколько долгих минут тот стоял возле двери, скрипя от злобы зубами, а потом громко выругался отборным матом, сплюнул и зашагал прочь по длинному коридору за очередной поворот.

Мацуда подождала, пока шаги «Пса» не утихнут в глубине туннеля, а потом кинулась к решетчатой двери.

– Забери меня туда, где тепло, покажи мне свет, – громко распевал пленник, не попадая в ноты. Анко лишь порадовалась, что голос юноши перекрывал её шустрые шаги. – Покажи мне счастье, о, великая Цапля. Расскажи, где выдают обед.

Девушка подавила смешок. Она поняла, что паренек за решеткой проголодался и неизвестно сколько времени пилил поставленного у двери стража идиотскими выражениями, перепевая их на разный манер. Тут бы любой не выдержал и ушел.