Уроборос

– Видел лично. Почти так же отчетливо, как тебя, – ответил тот. – Эта дрянь обреталась раньше в районе Киевской, потом сюда перебралась, видать, филевские мутанты пришлись ей не по вкусу.

– А вы…

– Я – следом. И здесь гуляю не просто так, а выслеживаю, – ответил собеседник и, протянув руку, представился: – Кай. А ты, случайно, не можешь показать, куда именно группа твоя пошла?

Влад машинально пожал протянутую ему ладонь. Ответное рукопожатие оказалось крепким, сухим и теплым.

– Нет. Честно, не могу, а не из-за того, что вы меня здесь оставите. Просто, когда бежал, паниковал очень. Я вообще заблудился, потерял направление. Потому и свалился в яму, – сказал Симонов и прибавил: – К сожалению… – помочь сталкеру очень хотелось. Наверное, еще ни к кому на свете Влад не испытывал настолько сильной благодарности.

– Я и не оставил бы, – заверил Кай. – Так… на будущее интересуюсь. Сумеешь пройти так, как с группой шел?

– Не знаю… наверное… А можно не прямо сейчас?.. – последнее вышло совсем уж по-детски умоляюще.

– Можно, – ответил собеседник и неожиданно озорно подмигнул ему, а затем спросил: – Ты откуда: с Нагатинской или с Тульской? Куда тебя вести?

– На Нагатинскую.

– А как звать-величать?

«Вот ведь остолоп! Я же не представился!» – дошло до парня лишь теперь.

– Влад… – почему-то показалось, что представляться неполным именем неправильно, и, собравшись с духом, он добавил: – Владлен Симонов.

– С Красной линии? – уточнил спаситель, но вроде бы не потешаясь, как остальные, и не презрительно, а просто что-то выясняя для себя.

– Я родился на Фрунзенской.

– А сюда какими судьбами? С семьей перебрался?

Парень куснул нижнюю губу и решил, что отвечать нужно. В конце концов, этот человек спас ему жизнь.

– Сам… и не по доброй воле. На нашу станцию фашисты напали, меня с собой увели, а я от них сбежал и вышел на Добрынинскую. Потом уже Нагатинскую восстанавливать стали.

Кай некоторое время молчал, раздумывая.

– А эти… уроды тебе ничего не вкалывали? В смысле, под кожу. Или, может, выпить что-то давали?

Симонов пожал плечами и признался:

– Я не помню. Вы не подумайте, я не трус, просто…

– Ну, знаешь… не мне упрекать того, кто в одиночку по подземке ходил и сейчас, к слову, не бьется в истерике, а вполне спокойно со мной беседует. Ты, между прочим, личность легендарная, не удивляйся, коль услышишь про юношу, бродящего по туннелям и темноты не боящегося.

– Да я действительно… – начал Влад. Свою известность он воспринял равнодушно и точно никаких светлых чувств при мысли о ней не испытал. – Боязнью туннелей не страдаю вовсе – наверное, тоже врожденная особенность. Я там, между Чеховской и Добрынинской, все словно в тумане видел. Больше половины не помню: шел, шел и пришел на станцию, меня еще чуть к стенке не поставили, когда я им представился. Винт меня допрашивал, а потом обвинения снял и чего-то такое заявил тамошним пограничникам, что меня сразу отпустили и сдали ему на поруки.

– Винт, значит… – протянул Кай, и на мгновение лицо у него застыло, а глаза заледенели.

– Знаете его? – замирая от неприятного предчувствия, спросил парень.

Сталкер немного оттаял, вновь ухмыльнулся.

– Знаю, конечно. Этого кобеля невозможно не знать – воплощенный анекдот всея метро. По бабе на каждой станции, – сказал он.

Влад фыркнул.

– А Винт обо мне упоминал?

– Нет, – тотчас заверил Симонов.

– И это замечательно. Значит, собственные выводы сделаешь, – отозвался собеседник, явно намекая на то, что между ним и Винтом если не вражда, то точно не приятельство и дружба. Впрочем, Влад, особенно учитывая последний разговор, тоже сильно сомневался, что у него с Винтом остались нормальные взаимоотношения. И Кай, кстати, нравился ему гораздо больше, от него словно шла теплая мягкая уверенность: обволакивала, необидно насмехалась, поддерживала. Парень ему безотчетно доверял и, если бы сталкер только предложил отправиться с ним наверх, не пошел бы даже, а побежал за ним, готовый к любым авантюрам, беспрекословно выполняя приказы.

Его спаситель снял рюкзак, звякнувший чем-то металлическим, вытащил из сетчатого кармана на боку термос и протянул Владу:

– Наливай и пей, даже если думаешь, будто не хочешь. Обезвоживание тебе точно ни к чему.

Симонов поблагодарил в третий раз, понял, что как-то оно странно со стороны смотрится, и занялся термосом. Пить хотелось почти невыносимо. Начиная глотать прохладную, чем-то подкисленную жидкость, он полагал, будто на одной кружке точно не остановится, однако та неожиданно хорошо утолила жажду.

– Еды нет, извини, – принимая у него термос и снова убирая в рюкзак, сказал Кай. – Я ведь не знал, что придется поработать службой спасения.

– Да я… – промямлил парень.

– Шучу. Ты чего оправдываться начал?

Влад пожал плечами. Действительно, зачем оправдываться, если не виноват?

Его спаситель тем временем надел рюкзак, а за левым плечом пристроил длинный брезентовый сверток, явно скрывающий какое-то оружие, но так просто разглядеть его вряд ли вышло бы, да и не являлся Симонов специалистом: автомат собрать-разобрать-почистить мог, стрелять выучился – ну и хорошо.