Уроборос

– Медленно и очень занудно, – с неподдельной ядовитой иронией в голосе ответил Кай. – Сначала я хотел наложить на себя руки, потом… просто наложить на всех и на все. В результате жить возжелал в десятки, если не в сотни раз сильнее, чем раньше. Поскольку… ну, подумаешь, не вижу. Менее собой я ведь от этого не стал. Зато вокруг – целый новый мир: неизведанный, чужой, который постигать и постигать заново. Скотов, которые мне черепно-мозговую травму устроили, задержали, убив одного в процессе. Мне, признаться, до них никакого дела уже не было, даже мстить не тянуло. Выписался со скандалом из клиники, благо она не являлась бюджетной: пригрозил не платить – сразу отпустили. Родичей у меня не имелось, некому оказалось уговаривать, а девицу, с которой тогда жил, я еще до этого послал. Она оказалась замешана каким-то боком, вроде даже навела на меня тех мразей. Деньги водились, но меня с души воротило при одной мысли о сиделке, потому приспосабливаться начал сам, набивая шишки и синяки.

– А потом зрение начало возвращаться?

– Затем я решил, что постигшая меня драма – своеобразный шанс и испытание. Я ведь не зря про тело упомянул. Оно, разумеется, паниковало, но при этом упрямо подтягивало резервы. Во-первых, все ссадины и раны заживали значительно быстрее, чем обычно, – не иначе, с перепугу. Врачи еще изумлялись по этому поводу. Во-вторых, вдруг улучшилось остальное, имеющееся в наличии: слух, осязание, обоняние, память… Поскольку жил я один, то некому оказалось предупреждать, убирать с дороги стулья и прочие предметы. Пришлось выучить, где они находятся, и не кидать вещи куда ни попадя. Еду я заказывал по телефону, потом научился готовить самостоятельно. А дальше – выходить. Вот с этой самой тростью. Когда опять стал полноценным членом общества, почему-то все обретенные навыки остались. Признаться, ощущал себя в матрице – был такой фантастический фильм про мир, захваченный машинами, и людей, живших в виртуальной реальности, это…

– Мне рассказывали, я в курсе, – вставил парень.

– Хорошо, раз так. Мое состояние было очень похожее на испытанное главным героем, выпившим «волшебную» пилюлю. Вроде, все обычно, а на самом деле – иначе. Люди даже не представляют, сколько о себе рассказывают, когда молчат или говорят пару вроде бы совсем незначащих фраз. Я же больше не обращал внимания на видимость, а вот на обертоны, паузы в речи и интонации – весьма. И запах. Не в смысле плохо вымытого тела, а индивидуального оттенка, сопровождающего каждого человека, сколь ни пытайся он прятаться за парфюмами и дезодорантами.

– Нынче не прячутся, – заметил Симонов.

– Значит, еще один гол в их ворота, – хмыкнул собеседник и продолжал рассказывать: – Когда же наш мир рухнул, я понял, зачем устроил всю эту жуть.

– Кто устроил? – переспросил парень, голос его неожиданно дрогнул.

– Тебе никогда вещие сны не снились? – произнес Кай вместо ответа. – Мне так постоянно. Особенно в детстве. Знаешь, что такое скотомафобия?

Влад помотал головой, сообразил, какую допустил оплошность, хотел сказать вслух, но этого не потребовалось – Кай в очередной раз прочел его мысли или как-то ощутил движение.

– Боязнь ослепнуть, – расшифровал он. – Будучи ребенком, мотал нервы и себе, и окружающим. А все из-за снов, в которых просыпался в клинике, а затем упорно учился жить наощупь.

– Со мной тоже случалось, – признался Симонов. – Иной раз снится, будто споришь с кем-то или ругаешься. Просыпаешься, думаешь: вот же муть привиделась. Забываешь, а через некоторое время влезаешь в спор, начинаешь говорить и внезапно понимаешь: было, слово в слово!

– Никто не знает, как человек устроен, и его реальные возможности тоже неизвестны. Раньше существовали различные институты, исследовательские центры. Сейчас их нет, разве что где-нибудь в Полисе сидит некий профессор, способный многое рассказать об устройстве человеческого мозга или о снах. А еще у фашистов имелся свой Менгеле, некогда обещавший разработать препарат, позволяющий видеть в темноте и чувствовать себя под землей очень вольготно. Я так понимаю, тебя к нему и вели, вроде как эксперименты лучше на молодых организмах проводить: метаболизм быстрее, да и патологий меньше, разве что врожденная какая-нибудь дрянь проявится. Своих детей они трогать не захотели, а вот пленников – не жалко.

Влад напрягся, вцепился в лямку рюкзака. Кай тотчас это почувствовал, шикнул и сказал:

– Успокойся, я вовсе не хотел тебя тревожить.

– Да я… – начал парень и запнулся. – Вы мне только что глаза открыли. Я ведь столько думал, зачем было вот это все!..

Чужие пальцы сжали его руку – сухие и горячие, подержали, пока Влад не восстановил дыхание и не успокоился, и лишь затем отпустили.