Урод

Мужчина зажег сигару и отпустил мысли в вольное плавание. Помнил ли он часы? Нет, конечно. Эти фифы вечно что-то ему показывают с намеком купить. Еще он будет запоминать лица, имена, их желания. Много чести.

— Ага.

Ему было совсем не до ее побрякушек… Алекс вгрызался агрессивным взглядом в натяжной расписанный узорами потолок, а зубы то и дело смыкались на сигаре, желая ее прокусить.

— Детка, напомни мне, пожалуйста, кто был в этой постели вчера?

— Ты и сам знаешь.

— Нет, я хочу, чтобы ты сказала мне это, — прорычал он.

Казалось, от следующих произнесенных ею слов он получит еще один оргазм. И да, он был болен. Ненормален. Безумен ко всем чертям! Но именно это безумие стало его костылями, его инвалидной коляской. Это помутнение рассудка поставило его на ноги.

— Скажи!

От его рычания и пульсирующих нездоровой злобой зрачков по ее коже проскакали мурашки, цепляя своими когтями волоски. Ей не хотелось произносить это вслух. Когда делаешь грязные делишки и молчишь, кажется, что все пристойно. Мы кажемся себе ангелами лишь до тех пор, пока окружающие нам подыгрывают.

— Твой отец, — заикаясь, ответила девушка. — В этой постели был твой отец.

— Это лучшие слова, которые я слышал в своей жизни.

Темная энергия трансформировалась в черную и клубилась, вилась, вздымалась в его крови. Алекс впился в губы своей спутницы звериным поцелуем. В такие моменты он боялся сам себя.

— Ты… ты знаешь, что этот дом тоже он мне купил?

— Марьянка, Марьянка, мне плевать. Он и тебя купил. Все мы вас покупаем! Только не все отдаются задорого, — еще пуще расхохотался он. — Всего-то дом и золотые часы. — Махнул рукой и встал с кровати.

Мужчина начал одеваться. Стало неинтересно. Ему нужно было услышать слова про отца. И вот оно логическое завершение секса.

— Я не понимаю, зачем ты все это делаешь?

— А тебе так надо что-то понимать?

Достав из кармана мятого пиджака портмоне, он кинул на кровать пачку долларовых купюр.

— Считай сама. Может, еще на один дом хватит.

Как только купюры уместились в ее ладошках, ногти с черным френчем забегали от одной к другой. Да и правда, не все ли равно, что у него там в голове творится? Не приставать к мужику с расспросами — второй закон укомплектованной жизни.

Алекс даже не удосужился попрощаться. Никто и не ждал его прощаний. Как всегда. Заведя мотор своего джипа, он ударил по рулю и уткнулся в него лбом. Порой, совсем редко, боль вырывала из него вены, рассыпалась солью по воспаленной душе, но он не мог ничего сделать. Слишком поздно. Месть нельзя отменить назад.

Я не понимаю, зачем ты все это делаешь?

Я не понимаю…

Не понимаю…

Руки еще раз ударили по рулю в бессильной злости на себя, мир, на всех!

— Он отобрал у меня мать. Я отниму у него всех его шлюх, все его деньги — всю его жизнь.

Шины заскрипели под натиском большой скорости — и джип вынесло на шоссе. Попугает прохожих. Ведь выдался такой хороший день.

***

Священник может совершить обряд, но это еще не значит, что состоялся брак. Душою я не твой.

Томас Харди «Вдали от обезумевшей толпы»

Гудки прибывающих и отходящих судов, удушливый запах копоти и жара, что несется лавиной по оголенной коже рук матросов. Окленд. Пот обычного работяги промачивает майку насквозь, солнце жалит георгиновыми лучами все сильнее.

Аромат свободы, стиснутый тисками общественных устоев, медленно, но верно поглощался запахом гниения, что исходит от человеческой души. Души высшего общества.

Элина резко распахнула веки, и мир не потрудился встретить ее дружелюбно. Он нагло поплыл перед глазами пятнами и заструился в голове туманом.

— Ох уж это чтение на ночь глядя, — пробормотала она, выключая ночник и спуская ноги с кресла — прямиком в уютные тапочки.

История Мартина Идена закончилась. Закладка бережно уложена на полку в ожидании новых героев с их перипетиями судьбы, их глупостью и надменностью, их заплесневелыми взглядами на жизнь. С их комедиями и трагедиями.

Посмотрев на часы и поняв, что скоро муж вернется домой, она поплелась на кухню — выполнять, как многие думали, предписанную самим творцом женскую работу. К чему весь этот технический прогресс, роботы и машины? Если рабство до сих здесь, в головах людей. И женщина стоит дешевле той же посудомойки.

Мартин Иден мертв. Его любовь к Руфь Морз тоже. Асфиксия, как бы сказал судмедэксперт. Их «любовь» с Мишей тоже ждала асфиксия и кровоизлияние в мозг, уж больно долго эта старая кляча тащит свои отбитые ноги.

— Ты скоро? Ставить чайник? — набрала мужа. Не любит он, когда его у порога не ждут тапки, а на столе чай. Если есть жена, прислуга не нужна. — Я помню, что ты просил на ужин. Все готово. Жду тебя.