Урод (СИ)

Капля масла, уже упавшая на ногу, прожгла штанину и глубоко проела кожу, обнажая мясо. Лидер повстанцев тяжело дышал, почти задыхался и с ужасом смотрел на руку мужчины державшую лампу в чуть наклоненном виде.

- Я ничего не знаю, я, правда, ничего не знаю.

- Антракс, не делай этого! – кричала Лилайна, пытаясь вырваться. – Я приказываю тебе не делать этого!

Но он не слушал, наклонив лампу еще больше, и холодно признался на ухо Дерану:

- У меня с терпением плохо.

- Я правда не…

Он не договорил, видя, как лампа продолжает наклоняться и масло, объятое пламенем, буквально подкатывает к краю металлического конуса.

- Я все скажу! Все! – закричал Деран, с ужасом глядя на пламя.

Антракс чуть отступил, но лампу продолжал держать в руке.

- Всем руководил Прит, - быстро говорил Деран, тяжело дыша, словно боялся, что эштарец передумает. – Он нашел меня и предложил работу, я должен был назваться бастардом Огюста. Он утверждал, что я на него похож.

- Кто такой Прит на самом деле?

- Я не знаю, я правда не знаю!

Деран зажмурился, боясь, что ему не поверят.

- Кому он служил?

- Я точно не знаю, но он получал письма из Эдифа.

- Он упоминал когда-нибудь Дигара третьего?

- Кто такой Дигар третий? – чуть не плача спросил Деран.

- Король Эдифа, неуч, - шикнул Антракс.

- Он просто говорил, что король Эдифа поддержит нас.

Деран морщился, с ужасом смотрел на пламя и уже откровенно умолял:

- Уберите лампу, прошу. Я все скажу, все что знаю.

Но Антракс поднес лампу чуть ближе, не слушая очередные возмущения жены.

- Кто давал вам деньги? – спрашивал он.

- Прит! Он и давал, и оружие тоже он, и людей он вербовал, он… все он!

Антракс помолчал немного, а потом отступил, ставя лампу на стол и взмахнув рукой.

- Нет! – взвизгнула Лилайна.

Варз одним резким движением перерезал Дерану глотку, не дав тому даже вскрикнуть.

Принцессу больше не держали, и она подлетела к мужу. Не в силах сдерживать ни гнев, ни слезы, Лилайна, откровенно рыдая, со всей силы на которую была способна, ударила Антракса по лицу.

Тот только посмотрел на нее, словно шлепок ее ладошки походил на назойливую муху.

- Ты чудовище! Зачем!? Он же все сказал! Все!

Она нервно колотила кулачками его в грудь, а он, выдохнув, просто обнял ее, позволяя беспомощно разрыдаться, при этом давая знак своим людям, что им стоит оставить их.

- Сир Ренер, выберите лучшее место, чтобы собрать повстанцев вместе, - проговорил он.

Командир ограничился согласным кивком и вышел.

Когда они остались наедине, Антракс, понимая, что жена, минуту назад пытавшаяся его бить, теперь вцепилась в его рубашку и жалобно всхлипывала. Злиться на нее было просто невозможно, но он все же сказал, то что собирался:

- Никогда не поднимай на меня руку при других, иначе я буду вынужден ответить, - проговорил он холодно.

Лилайна тут же отшатнулась, с ужасом понимая, что она со своим мужем в палатке с двумя трупами, истекающими кровью. Она тут же забыла, что хотела ему ответить и, закрыв лицо руками, замерла.

Антракс подошел сам и обнял ее.

- Кто-то должен делать грязную работу, Лил, - сказал он. – Его нельзя было оставлять в живых, он потенциально серьезная проблема и при всей своей глупости легко мог стать политической марионеткой, в конце концов, он успел прославиться как бастард короля.

Лилайна плохо понимала, о чем он говорил, но прижавшись к нему, старалась успокоиться.

- Я не хочу, чтобы ты действовал без моего ведома, - наконец призналась она, всхлипывая.

- Я тебя услышал, - сказал Антракс. – А теперь прошу тебя, соберись. Ты должна выйти к повстанцам как королева, а не как перепуганная девчонка.

Голос у него был жестким, но взгляд теплым, да и руки ласково вытирали слезы с ее лица, потому Лилайна все же неловко улыбнулась, желая как можно быстрее покинуть палатку с убитыми.

Так уж повелось, что в Рейне все знали как выглядит их принцесса. Народ, любивший ее отца, перенял его любовь к единственной дочери. Кто видел Лилайну вживую, всегда говорил о ней с благоговением и не посмел бы забыть, кто не видел, хотя бы раз рассматривал портрет принцессы. Образом Лилайны украшали городские площади на праздники. Ей посвящали баллады. В честь нее проводили турниры. В ней простые люди видели символ светлого будущего.

Два года назад, в ночь гуляния, она осталась неузнанной только из-за полумрака, в котором нельзя было различить ее черты, при свете дня подобного не могло случиться. Потому, не смотря на то, что Лилайна только на короткий миг была на улице, слухи о девушке похожей на погибшую принцессу быстро разбрелись по лагерю. Повстанцы с опаской поглядывали на эштарцев, почему-то пришедших с гостем их командира. Еще больше они напряглись, когда эти самые эштарцы начали просить всех собраться у виселицы, возведенной накануне. Впрочем, оружия у них не отбирали и потому повстанцы все же подчинились, с удивлением обнаружив, что виселицы уже не было.