Урод (СИ)

- Если же состояние мальчика не может быть однозначно расценено в год его десятилетия или, будучи тяжелым, оно является обратимым, возможна отсрочка инициации согласно учению и разумению главного жреца Бога Войны.

Он закрыл книгу, но не отдал ее, а отвел в сторону другую руку, и мальчик с готовностью вложил в нее свиток. Принц не глядя протянул его Генеру. Тот принял бумагу и тут же развернул. В свитке оказалось две бумаги, сшитых в углу.

- Это заключение моего врача, всем вам известного Фу-Диена о том, что ко дню инициации я, по его мнению, был в состоянии пройти церемонию, но он счел это чрезмерной нагрузкой, которая в данный момент могла привести к ухудшению моего состояния. Там же распоряжение главного жреца храма о том, чтобы перенести мою инициацию и его личное засвидетельствование того, что пламя воина во мне не угасло.

- А тут написано, что разгорелось еще больше, - проговорил Генер, передавая бумагу назад представителям совета.

- Это не принципиально, - Антракс выдохнул и продолжил: - А через год я прошел церемонию и здесь есть те, кто при этом даже присутствовал и те, кто счел символичным появившейся временной разницы между мной и принцем Мэдином.

Мужчины из совета начали переговариваться, а один из них вышел вперед.

- Двигался ты, конечно, странно, - сказал он, - но законом это не запрещено, да и степного волка зарезал меньше чем за минуты, не дав ему себя даже поцарапать, но это обостряет другой факт: Бог Войны спас твою жизнь, а ты от него отвернулся!

- Бог Войны не имеет ни малейшего отношения к моему спасению, - спокойно проговорил Антракс. – Наш врач подписал мне смертный приговор, а жрец Вашего Бога посоветовал прирезать меня, чтобы я не мучился. А спас меня обычный человек, ученый и врач, и уже тогда, проходя инициацию, я прекрасно понимал, что Богу плевать на меня так же ка на всех вас и отказался я от него только в пользу науки, чтобы потом эта наука могла послужить Эштару. Именно поэтому я не собираюсь признавать медицину ремеслом. Это наука, а не комбинация умений.

На мгновение стало тихо, а потом Генер Шад все же спросил то, что действительно его волновало:

- Тогда зачем вообще надо было проходить церемонию?

- Как зачем? – удивился Антракс. – Если ты хочешь называться Эштарийцем, надо быть, как минимум, сильнее чужаков и уж тем более надо быть способным прирезать степного волка. Я бросал вызов себе, чтобы узнать имею ли я вообще право брать в руки меч.

В зале стало совсем тихо.

- Надеюсь, мой ответ достаточно понятен? – уточнил Антракс.

- Да, - согласился Генер. – И учитывая, что слова о науке не пустой звуки ты сохраняешь веру в других, а за пределами совета никогда не высказываешь подобных суждений, это можно принять.

Он обернулся. Возражений не было.

- Тогда пойдем дальше по далекому прошлому.

Антракс мгновение помолчал, затем быстро перевернул несколько страниц и прочел:

- «В пятнадцать лет мальчик должен стать мужчиной, познав женщину». Так написано в нашем кодексе, который вроде бы перевод древнего кодекса, вот только…

Он отдал мальчишке книгу и взял из его рук другую уже раскрытую на нужной странице и прочел фразу на грубом гортанном наречии древних языков южного побережья.

Генер прищурился, а Антракс протянул ему книгу.

- Надеюсь, никто не будет спорить, что здесь говорится о том, что с пятнадцати лет мужчина имеет право обладать женщиной. «Имеет право», но далеко не обязан это делать, согласны?

- Ты собираешь оспаривать кодекс?! – спросил кто-то, гневно.

Генер остановил возмущение, жестом руки.

- Здесь действительно написано именно это, но что ты хочешь этим сказать?

- Что точно также я имею право отказаться от женщины и в пятнадцать и в семнадцать и так долго, пока мне это не надоест, - спокойно сообщил Антракс.

- Да, это бред!

- Какие слова. Быстрее бы просто признался…

- В чем? – спросил Антракс, склонив голову набок, чтобы за плечами Генера увидеть того, кто произнес эти слова.

Ему не ответили, тогда принц сделал вид, что ничего и не произошло, и вновь заговорил:

- Я никогда не скрывал, что ночь своего пятнадцатилетия провел не в своих покоях с наложницей, а в кабинете отца и говорил с ним до самого утра о том, что я не хочу следовать традиции.

- Называй вещи своими именами, - проговорил Дерша с вызовом. – Ты не можешь им следовать.

Генер скривился, явно испытывая презрение к болтливому существу.

- Если вопрос в нежелании, то у этого должна быть причина, озвучь ее, - спокойно потребовал он.

Антракс помолчал немного, выдохнул, и этот выдох был отчетливо слышен в тишине, а после потянулся к завязкам маски на своем затылке.

- Я не хотел этого говорить, - признался он. – Да и показывать это не собирался.

Он снял маску и внимательно посмотрел на совет. Лилайна побелела и отступила, но не от того что его лицо было ужасным. Она видела лишь левую часть лица без шрамов с кожей чуть побледневшей, но еще не потерявшей врожденный смуглый тон. Она знала этот профиль! Эта линия скул, ровный нос, губы, взгляд с прищуром. Она все это знала, она все это помнила и, прижимая ко рту ладони, невольно прошептала:

- Велиан…